Вне закона
Шрифт:
Этого для Линмауса оказалось достаточно. Он был из числа тех, кто, что-либо начав, никогда не останавливается, а продолжает действовать. Уцепившись за туго натянутую веревку, он оторвался от ветки, на которой стоял, и, повиснув в воздухе, начал перебирать руками.
Неожиданно Ларри обдало каскадом искр, и тут кто-то из зевак громко выкрикнул его имя. Следом слово «Линмаус» рокотом пробежало по толпе потрясенных горожан.
Добравшись до балкона, Ларри подтянулся, перевалил свое тело через невысокие перила и оказался лицом к лицу с косоглазой малышкой Элис. Та на удивление спокойно смотрела
— Ты же Ларри Линмаус, — пролепетала она. — И все равно хочешь меня спасти?
Эти слова ребенка не могли не потрясти его — уж слишком много они для него означали.
С первого этажа в небо взметнулось огромное пламя, и огненная стена на мгновение закрыла от него сосну и опалила веревку. Обеими руками Ларри попробовал ее на прочность. Однако, несмотря на лизнувшее ее жаркое пламя, веревка осталась достаточно крепкой.
Перед тем как покинуть балкон, Линмаус бросил взгляд на гудевшую внизу толпу. А люди уже стали занимать позиции, откуда было бы лучше следить за действиями Ларри. Он заметил стоявшую на коленях миссис Бор, которая, воздев к нему руки, молилась о спасении дочери. Сам же судья, прогнув спину, молча стоял с каменным лицом. Неподалеку от него Ларри увидел Уильяма Оливера, Черри Дэниельс, за ее спиной — Кейт. Рядом на поставленных на землю носилках лежал Лью Дэниельс. Тут же находился шериф Энтони с красным шрамом на лице, а чуть дальше от него — Гаррисон Райли.
Всех их Линмаус успел разглядеть за то короткое время, когда давал отдых своим натруженным рукам.
— Крепко возьмись за мою шею, — обратился он к Элис. — Но не слишком сильно, а то я задохнусь. Будь храброй девочкой и рук не расцепляй. Виси спокойно и не дергайся. Все будет хорошо. Посади своего щенка мне на плечо.
— Мы и Джимми с собой возьмем? — радостно сверкнув глазами, спросила девочка.
Ларри кивнул. И тут дочку судьи словно прорвало — она заревела, но не от страха, а из-за жалости к бандиту Линмаусу, которого все вокруг так люто ненавидели!
Ларри схватил ее за худенькие плечики и сильно встряхнул.
— Только без слез! — скомандовал он. — Иначе у нас ничего не получится. Поняла? Я помогу тебе, а ты помоги мне. Договорились? Ну, готова?
— Готова, — всхлипнула Элис и стиснула зубы.
— Теперь смотри. Сейчас я повисну на веревке, а ты обхватишь мою шею руками и тоже повиснешь. Затем дай команду Джимми запрыгнуть мне на плечи, и после этого можно будет трогаться.
Сказав это, Линмаус ухватился за веревку и, оттолкнувшись от перил, повис в воздухе. Снизу до него донеслось дружное мужское «Ох!» и пронзительные крики наиболее истеричных женщин.
Теперь Линмаусу представилось лицо маленького монаха, францисканца брата Хуана, который в свои годы успел совершить не одно благородное дело, и чья жизнь была отдана служению людям.
Очередной огненный столб, вырвавшийся из окна дома, на мгновение поглотил Линмауса. Ларри почувствовал, как от страшной жары одежда на нем сморщилась. Верхняя часть купола башни, на балконе которой оставались Элис и щенок, провалилась, и из образовавшейся дыры в небо взметнулось яркое пламя, повалил густой едкий дым. Задыхаясь и кашляя, Линмаус повернул голову и краем глаза посмотрел на девочку. Та, четко следуя его приказаниям, спокойно подошла к перилам и, крепко обхватив его за шею, повисла в воздухе. Затем она дала команду фокстерьеру, и тот, повинуясь ее приказу, прыгнул Ларри на плечо.
Спасительная веревка, за которую держался Линмаус, провисла еще больше. Она начинала больно резать ему руки. Жара была такой, что Ларри казалось, будто начали гореть его легкие:
Делая короткие перехваты, он с висевшим на его шее ребенком и фокстерьером, водрузившимся ему на плечо, начал медленно продвигаться вперед.
Поднимавшийся снизу густой дым обволакивал их, едко щекотал им ноздри. Легкие Ларри, казалось, вот-вот взорвутся. Он попытался сделать глубокий вдох, но тут же зашелся в кашле. Каждый новый короткий вдох отдавался в его легких резкой болью.
Он уже ничего не видел — мрак с красноватым оттенком застилал ему глаза. Неожиданно сквозь громкие завывания огня Ларри услышал громкий сухой треск, веревка в его руках резко дернулась и задрожала. Его стало раскачивать словно маятник. Перестав работать руками, Ларри почувствовал, что ему стало легче дышать, хорошее дыхание — вот что больше всего требовалось ему в эти минуты.
Волнуясь за Элис, он посмотрел на нее, чтобы проверить, как там она, и встретил полные надежды глаза девочки. Этот взгляд ребенка придал ему силы, и Линмаус снова заработал руками.
Джимми, неподвижно сидевший до этого на его плече, вдруг ожил и, жалобно заскулив, принялся облизывать ему лицо.
Выбравшись из дымного облака, Линмаус жадно глотнул свежего воздуха и тут же услышал под собой радостные крики. Но и этот глоток воздуха не снял боли в легких — они все так же продолжали гореть.
Ларри с надеждой посмотрел на сосну, на которой уже дымились все ветви, и теперь после огненного дома она показалась ему древом рая.
Воодушевившись отважными действиями Линмауса, несколько мужчин, наконец преодолев страх, кинулись к сосне и быстро вскарабкались на нее.
И тут радостные крики толпы заглушил жуткий вопль. Ларри оглянулся на башню и увидел, что перила балкона объяты пламенем. Еще минута и веревка, за которую он цеплялся, загорится!
Собрав последние силы, Линмаус отчаянно заработал руками. Как только обгоревшие иголки сосны коснулись его лица, он нащупал ногой толстую ветку и встал на нее. Крепкие мужские руки сняли с него девочку и ее щенка.
Спустившись на землю, Ларри, сильно покачиваясь, отошел подальше от сосны. Как только последний из мужчин, пришедших ему на помощь, слез с дерева, оно вспыхнуло огромным факелом и ярким снопом искр осветило ночное небо.
Глава 43
ГЛАВНЫЙ ВОПРОС
Семья погорельцев — супруги Бор и двое их дочерей — нашла пристанище у Уильяма Оливера. Туда же, в дом банкира, пришел и Линмаус.
Цыпленок Энтони, упрямый как баран и верный своим обязанностям, настаивал на аресте Ларри, но жители Крукт-Хорна отстояли его. Они пригрозили шерифу, что отобьют Линмауса, и Энтони ничего не осталось, как ретироваться, заявив при этом, что ему, так много сделавшему для того, чтобы обезопасить их от этого кровожадного бандита, все же придется подчиниться общественному мнению.