Вне закона
Шрифт:
Над его восточной стороной высоко в небо с треском взлетали мириады искр, а одна из новых надстроенных Бором башенок напоминала огромный факел. Нижний этаж здания тоже был объят пламенем, из его окон вырывался огонь. А окна второго этажа, который заволокло густым дымом, стали белыми. То в одном, то в другом из них появлялись красные всполохи.
Цепочка людей с ведрами распалась почти сразу же, как и образовалась. Старые, хорошо просушенные бревна, из которых был сложен дом, горели словно спичечный коробок. За то короткое
Немногие добровольцы вместо того, чтобы спасать дом, кинулись выносить из него имущество Бора. Выбегая на улицу, они складывали в саду под деревьями одежду, постельное белье, книги, стулья, висевшие на стенах фотографии, запечатлевшие улыбающихся членов семьи погорельцев, кухонную утварь и массу других малоценных предметов.
Но и эту работу им пришлось прервать — в горевшее здание вбегать стало опасно, так как огонь на первом этаже словно обезумел. Да и от едкого дыма можно было легко задохнуться. Так что толпе ничего не осталось, как немного отступить назад и, сокрушенно покачивая головами, с затаенной радостью смотреть на небывалое в их жизни зрелище.
Наконец Линмаус увидел и самого Бора. Он стоял слева от толпы и одной рукой прижимал к себе рыдающую на его плече супругу, а другой сжимал ладошку младшей дочери.
Ему, как никому другому, было доподлинно известно, какой огромный ущерб нанес его семье пожар. Изо всех сил скрывая охватившее его отчаяние, судья застыл словно каменная глыба и смотрел, как огонь пожирает его имущество. На шаг перед ним на кривых ножках стояла бедняжка Элис и косыми глазенками глядела туда же, куда и ее отец. Нелепо огромный розовый бант, повязанный на ее голове, напоминал трепещущую на ветру птицу.
Девочка по-своему, по-детски, воспринимала обрушившееся на семью несчастье и время от времени, отрывая взгляд от горящего дома, вопросительно поглядывала на родителей.
По самым скромным подсчетам ущерб от огня должен был составить не менее пятнадцати тысяч долларов, но судья тешил себя мыслью, что эти потери возместятся его победой на выборах. Видя, как он мужественно воспринимает свалившееся на него горе, все люди до единого в Крукт-Хорне поймут, что лучшего кандидата на место сенатора от их округа не найти. А еще лучше, если такой человек, как их судья Бор, возглавит сенат Соединённых Штатов!
Еще одним козырем в его картах, по мнению судьи, должен был оказаться сгоревший в огне бумажник. Бор уже думал о том, с какой речью он обратится к своим избирателям. Одна фраза высокопарней другой лезли ему в голову.
«Не забыть при этом упомянуть и птицу феникс, которая, сгорая в огне, каждый раз возрождалась из пепла», — подумал судья и тут же сам себе удивился. Ему показалось, что у него произошло раздвоение личности, причем на две конфликтующие между собой части. Хотя особенно удивляться тут было нечему — Бор уже давно считал себя опытным политиком и хорошо научился скрывать свои эмоции.
Собравшиеся на пожар жители Крукт-Хорна смотрели на него с восхищением и поражались его самообладанию. Ловя их взгляды, Бор испытывал гордость, большую, чем та, которая овладевает командиром, выступающим впереди отряда кавалеристов. Сейчас судья был в таком приподнятом настроении, что окажись он в этот момент на месте такого командира, то не почувствовал бы даже сразившей его пули!
Некоторые из горожан, прикрывая от яркого огня свои лица, то и дело проходили мимо Линмауса и не замечали его. Их внимание было приковано к горящему дому и реакции погорельцев.
Наконец Ларри услышал то, что его больше всего интересовало.
— Все, Линмаус на этом свете больше не жилец, — злобно произнес стоящий рядом с ним мужчина. — Убийство еще кое-как оправдать можно, но поджог — никогда!
— А кто докажет, что этот пожар дело рук Линмауса? Доказательств никаких нет, — возразил ему кто-то из толпы.
— Нет? А какие еще нужны доказательства? Он объявился в городе, и в ту же ночь загорелся дом Бора.
— А я слышал, что кто-то из ребятишек сорвал японский фонарик. От пламени свечи бумага вспыхнула, огонь перекинулся на шторы и…
— Нет, вы только послушайте, что он мелет! Дом поджег не кто иной, как Линмаус. От него ничего хорошего не жди. Он и раньше творил всякое такое, а после той встречи с Крессом совсем озверел.
— Джей Кресс с дырой в голове сейчас лежит в тюрьме. И как ты думаешь, кто его уложил?
— Тебе лишь бы поспорить! — огрызнулся тот, кто завел разговор о Линмаусе. — Ведь так же?
— Знаю, что Линмаус трус, но никогда еще не слышал, чтобы тюрьму брал одиночка.
— Ах, ты не слышал?
— Нет.
— Тогда ты о нем многого не знаешь.
— Ты о чем?
— А о том, что Линмаус подкупил всю охрану.
— Ну да!
— Абсолютно точно.
— И чем докажешь?
— Тебе и на это нужны доказательства? Тогда скажи, как он один смог справиться с семью охранниками? Только с помощью денег. Понял? Бьюсь об заклад, один из подкупленных им бандитов и пристрелил беднягу Кресса! Сам Линмаус никогда бы не отважился повстречаться с ним снова.
— А он все же отважился и пристрелил его.
— Да в такой темнотище и не определишь, кто убил Джея.
— А я разговаривал с Гарри Райли, и он сказал, что…
— Твой Райли болтун.
— Может, он и болтун, но я с тобой согласен только в одном — Линмаус и в самом деле подонок.
— А ты еще сомневался? — отозвался мужчина, и тут его голос дрогнул. — Эй! Вы только посмотрите на это!
Взоры всей толпы устремились туда, куда указывал его палец.
Глава 42
ОТВАЖНЫЙ ПОСТУПОК