Вне зоны доступа

Резник Юлия

— Да. Но ты прав. Мне нужно было отказаться от поездки, просто…

— Просто? — вскинул бровь я, с трудом концентрируя все время сползающий взгляд на лице Астафьевой.

— Просто я уже столько раз тебя подводила, что не смогла хотя бы не попытаться. Извини, что все испортила. Мы вернем тебе деньги и…

— Прекрати нести чушь.

— Но у тебя ведь график, а я… Я правда не спала вчера. Хотела, но… — Яна тряхнула головой и зябко поежилась. Ее красивый рот скривился, как у ребенка, который вот-вот

заплачет. Черт!

— Я готов перекроить план съемки и начать с ближайшей точки.

— Со столпов? Правда?! Тут ехать осталось всего ничего. Я справлюсь!

— Со столпов. Но у меня есть два условия.

— Каких?

— Во-первых, мы должны добраться туда до пяти утра.

Яна покосилась на массивные часы и кивнула.

— Во-вторых, ты мне расскажешь, что все же произошло.

— Зачем тебе это?

— Ян… Время! Да или нет?

— Хорошо… Но это совсем невеселая история.

Астафьева вернулась за руль, завела мотор и, как только я устроился рядом, сорвалась с места.

— Кажется, мне нужно было поставить тебе и третье условие, — пробурчал я, — чтобы ты нас не угробила!

— Черт… Извини.

Яна сбавила скорость, уперлась локтем одной руки в дверь, ладонью растерла лоб. Она выглядела совершенно разбитой.

— Послушай, если твоему отцу стало хуже, нет никакой необходимости ехать.

— Хуже? Нет. С отцом как раз все в порядке. Но… я не знаю, как долго это будет продолжаться. Ему угрожают. Он нам ничего не говорил, скрывал, чтобы оградить нас от этого, но… мы узнали. Случайно.

— Почему же он не обратился в полицию?

— Потому что это ничего не даст. Там такие люди замешаны, — Яна закатила глаза к потолку, выставила руку в приоткрытое окно, а вторую с силой сжала на руле.

— Я ничего не понимаю. Расскажи толком! Что за люди, в чем суть конфликта и так далее. По порядку, понимаешь?

— Не очень. Зачем тебе это?

Я не знал. Возможно, почуяв опасность, я, как та ищейка, встал в позу. Да уж… Репортер во мне точно не умер. Как и мужик. Я снова окинул Яну голодным взглядом. После дождя было невыносимо влажно. И эта влажность, оседая на коже, собиралась в мелкие прозрачные капли, усеявшие ее тело в зоне декольте.

— Просто расскажи. Выпусти пар…

— Даже не знаю, с чего начать.

— Например, с того, кому твой отец перешел дорогу.

— Местным чиновникам, которые продают заповедный лес. С тех пор, как в регионе сменился губернатор, наш заказник оказался под угрозой. Схема набирает обороты, люди поднимают бешеные деньги. А отец… отец делает все, чтобы это дело остановить.

Я кивнул головой. Такое в нашей стране происходит сплошь и рядом. И Яна не зря переживала. Валентину Петровичу и впрямь могла угрожать опасность. Я застыл от пришедшей в голову мысли.

— Постой! Ты реально думаешь, что

на него из-за этого покушались?

— После разговора с Пашкой я в этом уверена.

— А это еще кто?

Яна как-то странно на меня посмотрела и снова уставилась на дорогу. Молча. Ну, и что я такого спросил?

— Пашка… Это парень. Ему шестнадцать. У него курчавые волосы, исполинский рост и широкие руки-лопаты.

Я нахмурился, не понимая, зачем мне эта информация? Я не об этом спрашивал. Но раз Яна решила мне поведать такие детали, значит, они имели какой-то смысл?

— Его мать работает секретарем у губернатора. Точнее работала… пока не заболела. А в день, когда эта женщина пришла за трудовой, она случайно услышала, как тот поручал кому-то разобраться с отцом.

— Постой… Ну, это ведь бред. Ты себе представь… Сидит в кабинете губернатор и громким голосом, так, чтобы было слышно в приемной, отдает приказ убить Астафьева Валентина Петровича? Это каким надо быть идиотом?

— Не утрируй. Конечно, все было не так. Никаких имен не называлось. И приказ, естественно, прозвучал завуалированно.

— Тогда как та женщина поняла, что речь идет о твоем отце?

И снова Яна замолчала. Стиснула зубы так, что у нее желваки заходили.

— Они были знакомы с папой… Она знала, кем он работает и вообще… — Яна сглотнула, отвела от лица растрепанные ветром пряди, пошарила зачем-то в бардачке. Нащупала очки и натянула на нос, прячась за ними, как за щитом. Что-то с ней определенно происходило. Не думаю, что новость об угрозах отцу могла бы так сильно выбить ее из колеи. Тут что-то другое было. То, что заставляло ее кусать красивые по-детски яркие губы.

— И вообще она просто решила, что речь шла о нем?

Думаю, мой скепсис в этой ситуации был понятен. Но Яна отчего-то взбесилась.

— Думаешь, я совсем чокнутая, да? Надумала себе то, чего нет? А как тебе то, что они обсуждали поджог?

— Поджог?

— Да! Следы вырубки ведь надо уничтожать! И это, знаешь ли, проще простого в июле, когда лес сухой, как порох. Я только теперь понимаю, что они и раньше пытались. Недели три назад у нас уже был пожар. Но тогда дождь зарядил на неделю. Вот ничего у них и не вышло. Ты веришь в такие совпадения?

— Не особенно. Но все равно как-то странно, что эта женщина прислала вместо себя мальчишку. Ты ведь сама говорила, что ему только шестнадцать. Кто поручил бы такой разговор ребенку? Почему она сама не приехала?

— Говорю же — болеет сильно. А Пашка… он как будто и не ребенок вовсе. Не знаю, как объяснить. Он… на отца похож очень.

— Это нормально. Дети вообще часто похожи на своих родителей, — не удержался от сарказма я и тут же пожалел о своих словах. Яна так на меня посмотрела, отбросив на торпеду очки…