Внимающее око
Шрифт:
Эти качества Беллингдон уважал больше всех прочих.
— Повторите мне все, что можете, — сказал он и внимательно выслушал изложение рассказа Полины Пейн о такси, поджидавшем ее на площади и затем затерявшемся среди другого транспорта.
— Мисс Пейн побоялась возвращаться домой и вызвала такси вместо того, чтобы идти пешком, как намеревалась вначале. Несомненно, разговор в галерее явился для нее сильным потрясением. Она была уверена, что узнала о заговоре с целью ограбления и убийства, а то, что одному из участников заговора впоследствии стало известно о ее глухоте и способности читать по губам, наверняка усилило ее тревогу. Мисс Пейн начала опасаться слежки — вполне возможной, если тот мужчина поверил,
— Нет, не думаю.
Мисс Силвер продолжала, не прерывая вязания.
— Вид у мисс Пейн был глубоко потрясенный, но, по-моему, она обладала смелостью, решимостью и здравым смыслом. Облегчив душу рассказом о происшедшем, мисс Пейн пришла в себя, преодолела страх перед слежкой и начала задумываться, не явилось ли все это игрой воображения. Она не позволила мне вызвать такси и, выходя из этой комнаты, по-моему, уже и мысли не допускала, что ее жизни что-то угрожает.
— А вы думаете, что такая угроза существовала?
Мисс Силвер посмотрела ему в глаза.
— А вы сами как думаете, мистер Беллингдон?
Он поднял руку и тут же снова уронил ее на колено.
— Доказательств нет и, возможно, не будет никогда.
Только предположения… — И внезапно добавил совсем другим тоном:
— А теперь к делу.
Мисс Силвер распутывала светло-голубую шерстяную нитку.
— Да? — осведомилась она.
Вместе с интонацией мистер Беллингдон изменил и позу, выпрямившись в кресле.
— Мне говорили, вы занимаетесь частными расследованиями, обладаете большим опытом и умеете соблюдать конфиденциальность. Старший инспектор Лэм сообщил мне, что вы часто оказывали значительную помощь полиции.
Ему показалось, будто расстояние между ними словно бы увеличилось. Мисс Силвер суховато кашлянула.
— Старший инспектор весьма любезен.
Несмотря на серьезность ситуации, Беллингдон усмехнулся про себя. Он не стал бы тем, кем был сейчас, если бы не обладал даром проницательности. Беллингдон сразу понял, что допустил бестактность и что старший инспектор позволил себе лишнее. Он постарался придать своему голосу теплоту и проникновенность.
— Я был бы счастлив, если бы смог убедить вас оказать мне профессиональную помощь в этом деле. Видите ли, существуют аспекты, к которым мне бы не хотелось привлекать внимание полиции и с которыми она, возможно, не смогла бы справиться.
— В столь серьезном деле я не имею права скрывать что-либо от полиции, — чопорно произнесла мисс Силвер.
— Разумеется. Позвольте мне объясниться. Думаю, вы достаточно наблюдательны, чтобы обратить внимание на то, как преступник напирал на опасность быть узнанным. Он заявил, что не может рисковать, и был готов совершить убийство, дабы избежать подобного риска. Конечно, никто не хочет, чтобы его узнали, когда он совершает вооруженное ограбление, но поднятый воротник, опущенные поля шляпы и шарф, скрывающий нижнюю часть лица, затруднили бы опознание случайному свидетелю. Мисс Пейн описала вам этого человека?
— Да. Но боюсь, это описание даст не слишком много.
В тот момент она была потрясена услышанным и могла сообщить лишь то, что это был мужчина лет тридцати, среднего роста и в поношенном плаще. Смотритель галереи не смог ничего добавить, хотя он, кажется, разговаривал с этим человеком, причем о портрете мисс Пейн, который, как я поняла, вы приобрели. Тот мужчина узнал на портрете женщину, сидевшую на банкетке, а смотритель, к сожалению, упомянул о ее глухоте и умении читать по губам.
— Выходит, этот человек узнал мисс Пейн?
— Он узнал в ней женщину, смотревшую в его сторону, когда он произносил уличающие его слова. Услышать на таком расстоянии их было нельзя, но способность мисс Пейн читать по губам делала ее потенциально опасной. Мы в состоянии лишь предполагать, к чему мог привести подобный вывод. Инспектор Эбботт заходил в галерею узнать, нельзя ли что-нибудь присовокупить к описанию, данному мисс Пейн.
— Да, знаю, — кивнул Беллингдон. — Я тоже туда заходил. Пеглер — славный старикан. Он помнит тех двух мужчин на банкетке, но ему показалось, что они каждый сам по себе — по его словам, они пришли и ушли порознь.
Один из них заговорил с ним о портрете мисс Пейн. Кстати, Пеглер сообщил, что она возвращалась в галерею и он рассказал ей, как заинтересовался тот человек ее портретом и тем, что она ничего не слышит, но умеет читать по губам. Ему показалось, что это ее расстроило, и он надеется, что не позволил себе никакой бестактности.
— У нее были серьезные причины для расстройства, — заметила мисс Силвер.
Беллингдон снова кивнул.
— Хорошо, вернемся к этому мужчине и его описанию.
Не думаю, что Пеглер в состоянии нам помочь. Он лишь сказал, что это был довольно приятный джентльмен. Рост? «По-моему, чуть выше меня, сэр». Блондин или брюнет? «Не заметил». Цвет глаз? «Право, не знаю, сэр». В итоге получается, что этот человек не был ни высоким, ни низкорослым, не имел ни огненно-рыжих волос, ни усов и бороды — короче говоря, не обладал никакими сколько-нибудь заметными приметами. Почему же он настолько боялся быть узнанным, что решился на убийство? По мнению старшего инспектора, шлема и темных очков мотоциклиста вполне хватило бы, чтобы его не узнал человек, с которым он не был близко знаком. Очевидно, преступник считал, что никакая маскировка не обманет человека, которого он собирался ограбить. Возможно, его выдал бы голос — ведь голоса обладают яркой индивидуальностью. Должна быть какая-то причина, по которой он был готов застрелить и двоих, если в автомобиле окажутся двое. Есть и другая причина полагать, что он близок к моему семейному кругу.
Только в этом кругу все знали, когда банк передаст ожерелье моему секретарю. Полагаю, вы слышали об ожерелье?
Мисс Силвер перевернула лежащее у нее на коленях вязанье из мягкой шерсти, на мгновение мелькнул ажурный узор в виде листьев папоротника.
— Да, мистер Беллингдон, я читала об ожерелье. Это увлекательный и хорошо написанный рассказ о красивой и ценной вещи.
Он мрачно усмехнулся.
— Копия была бы не менее красивой, и никто не стал бы убивать из-за нее. Я все время говорил это и самому себе, и дочери, но внутри меня все прямо-таки бунтовало против подделки.
Глаза мисс Силвер блеснули.
— Потому что само слово «подделка» предполагает мошенничество. Но если ее открыто называть копией и оценивать лишь по критериям мастерства и качества изготовления, это позорное клеймо исчезает.
Беллингдон покачал головой.
— Если я не могу купить настоящего Рембрандта, копия мне не нужна. Быть может, это неразумно, но тут я не одинок. Вот почему цена на подлинники постоянно растет и два дня назад из-за моего ожерелья на Крэнбери-лейн произошло убийство. Но мы отвлеклись. Я упомянул о возможном контакте убийцы с моей семьей, поэтому расскажу вам о ней подробнее. Начну с того, что я вдовец и отец двадцатичетырехлетней дочери, которая пару лет назад вышла замуж не то что против моей воли, но вопреки Моему желанию. Ее избранником стал беспутный парень, чьи представления об удовольствиях заключались в том, чтобы гонять на машине со скоростью почти сто миль в час и тратить как можно больше денег в максимально короткие сроки. Он кончил тем, что свалился на автомобиле с обрыва в Австрийском Тироле и оставил Мойру вдовой, когда она уже начинала жалеть, что не последовала моему совету. Ну, это что касается моей дочери, Мойры Херн…