Внук Персея. Мой дедушка – Истребитель
Шрифт:
— Это твоя невеста? — зажурчал смех.
Лицо Эмпузы по-прежнему оставалось в тени.
— Я папу позову! Он тебе как даст!
— Папа спит, мой сладкий. Да и скоро ли хромой Алкей доберется сюда?
— Я… я дедушку позову! Он тебе голову отрубит!
— О да, Персей — опасный человек. Но он тоже спит. Когда прихожу я, мужчинам снятся сны, липкие, как паутина. Кого бы нам еще позвать, мой юный, мой нежный герой?
— А ты знаешь, кто мой прадедушка? Зевс-Громовержец! Он тебя — молнией!
Смех превратился в град, уничтожающий посевы. В нем хрипело ворчание собаки, скалящей клыки. И мускус благовоний сменился вонью свежего навоза.
— Зевс далеко. Ему нет дела до наших игр.
— Оставь моего внука.
Амфитрион чуть не обмочился — не от страха, от радости — прежде чем понял, что это не дедушка. Свет луны мазнул по лицу даймона. Глаза Эмпузы опасно вспыхнули.
— Ищешь смерти, женщина?
— Оставь моего внука, — сказала бабушка Андромеда. — Отдай мою правнучку. И уходи. Я не стану преследовать тебя.
Высокая и прямая, жена Персея была похожа на копье. Весь Тиринф боялся своего бешеного басилея; все, кроме Андромеды. Она единственная могла остановить Убийцу Горгоны, когда тот уже собирался разить. Спокойный жест, взгляд, и Персей остывал. Чужачка в здешних краях, замкнутая и суровая, Андромеда к собственным детям — и к тем относилась без лишних страстей. Заболели? — пройдет. Плачут? — утешатся. В ее присутствии смолкали разговоры. Персей делал вид, что ничего не замечает; а может, и впрямь не замечал. Пожалуй, он был счастлив в браке — иная супруга давно бы руки на себя наложила, при его-то норове.
— Какое счастье! Она не станет…
— Ты надоела мне, мормоликия [26] . Убирайся.
— Я не люблю женщин. Но для тебя, глупая старуха, сделаю исключение.
— Сделай.
Окаменев, мальчик смотрел, как бабушка Андромеда извлекает из складок фароса [27] бронзовый ножик — точь-в-точь серпик месяца, упавший с небес. Лезвие коснулось левого запястья бабушки. На мраморно-белой коже набухла черная, глянцевая капля. Андромеда медленно подняла руку к лицу, словно готовясь лизнуть ранку — или стряхнуть каплю на Эмпузу.
26
Мормоликии («ужасные волчицы») — общее название группы даймонов женского пола, лишенных радостей любви. К мормоликиям относятся Эмпуза, Ламия, Горго и т. д.
27
Фарос — тип плаща (покрывала, накидки), который носили знатные женщины.
Амфитрион ощутил во рту солоноватый вкус. Пересохшая губа лопнула, вновь начав кровоточить.
— Я не узнала тебя. Ты состарилась и обветшала, — Эмпуза отступила. Было слышно, как ноздри ее часто-часто втягивают воздух. В звуке, подобном шуршанью мышей в кладовке, не угадывалось ничего человеческого. — Ты скоро умрешь. Глупый выбор…
Как завороженная, она глядела на каплю крови Андромеды.
— Это мой выбор. Уйди, пока не поздно.
Эмпуза отступила еще на шаг. Осторожно присев, стараясь не делать резких движений, она положила спящую девочку на плиты двора.
— Ты об этом пожалеешь.
Бабушка молчала.
Когда даймон растворился в тенях и бликах, мальчик не уследил.
— Бабушка!
— Отнеси ребенка к матери, — велела Андромеда. — Я устала. Я иду спать.
Перечить бабушке Амфитрион не посмел. Прижав к груди уютно сопящую Алкмену, он на миг обернулся.
— Бабушка, а эта… Она не вернется?
— Никогда.
Такая уверенность, и такая усталость прозвучала в голосе Андромеды, что мальчик проглотил все остальные вопросы. По коридору, едва освещенному критской лампадой, он быстро добрался до гинекея.
Разумеется, сестра проснулась. Разумеется, проснулись все. Кого не разбудил грохот упавшего треножника, того силой вырвали из объятий Морфея [28] вопли Анаксо. Что здесь делает ее хитромудрый братец? Глазеет на сиськи и задницы? Паршивец этакий! Алкмена, деточка моя… Ты таскал ее куда-то, гадкий мальчишка?! Она могла простудиться, ты мог уронить наше сокровище…
— Цыть, дура! — срываясь на визг, заорал Амфитрион. — Гусыня сварливая! Вон, ребенка разбудили…
28
Морфей — бог сновидений, сын Гипноса, бога сна.
И кинулся прочь, провожаемый хныканьем Алкмены. Пусть никто за ним не ходит! Он будет как дедушка: всегда один. Он их спасает, а его за это бранят. Ну и ладно! Объясняться с глупым бабьем недостойно героя. Оставив гинекей за спиной, Амфитрион со всех ног припустил к отхожему месту — и с облегчением зажурчал.
Все-таки дотерпел!
Он никогда не рассказывал Алкмене, что произошло той ночью. Он вообще никому этого не рассказывал. Ни в юности, ни позже, в зрелые годы.
9
Утром дедушка Персей покинул Тиринф.
Мальчик спал дольше обычного — и едва успел застать деда во дворе. Облачен в доспех, покрыв шлемом лысую голову, Персей задержался из-за фракийца Спартака. Загородив дорогу, Спартак всем своим видом показывал, что без него Убийца Горгоны никуда не пойдет. На Олимп, в бездны Тартара — никуда. А что рука сломана, так вторая цела. Будет, чем копье метнуть.
— Имей в виду, — снизошел Персей, — поблажек не дам.
Спартак нагло хмыкнул.
— А эти зачем? — спросил он. — Только обуза…
— Эти? — Персей, обернувшись, глянул на дурачка-Тритона и его отца. Среди спутников басилея, воинов с опытом и выправкой, пираты смотрелись белыми воронами. — Вот и проверим, нужна ли мне такая обуза… За мной! Не отставать!
И побежал к Щитовым воротам.
Пренебрегая окриками матери, Амфитрион понесся следом. Проводив деда за стены крепости, он отстал. Не первый раз дедушка уходил из Тиринфа, взяв с собой лишь горстку избранных, проверенных бойцов — Горгон [29] , как звал их Персей, когда бывал в духе. Пешими, отказавшись от колесниц, Горгоны во главе с Горгоноубийцей рыскали по горам и лесам Арголиды в поисках тайных мест, где творились оргии в честь Косматого. За каждую вакханалию — «Эван эвоэ, Вакх!» — Персей мстил, не задумываясь, жестоко и беспощадно, как бьет с небес молния Зевса. Не один алтарь был найден и уничтожен. Не одна сотня менад и фиад, сатиров и силенов [30] была истреблена под корень. Мудрый стратег, четко отличая возможное от желаемого, Персей не преследовал Косматого в иных областях — Беотии, Аттике или Фессалии. Но Арголида, земля Персеева — тут сын Златого Дождя бил наотмашь.
29
Горгоны — Грозные, Ужасные (от греч. ).
30
Менады («безумствующие»), фиады («неистовые») — спутницы и почитательницы Диониса. Сатиры и силены — люди-козлы из свиты Диониса.