Внук
Шрифт:
– А больше ему ничего не надо?
– Берия начинал злиться. Ему предстоит аккуратно провести расследование. Ты же не следователь, хотя и умеешь анализировать. Но там нужен его ум и опыт, это если хочешь, и есть главная задача!
– Если не секрет, что случилось.
– Спросил я, впрочем, не надеясь на откровенность.
– Товарищ Новиков, это не ваше дело. Вы забываетесь!
– Все, Палыч разозлился.
– Товарищ генеральный комиссар госбезопасности, прошу прощения, но я действительно смогу помочь.
– Чем же, товарищ младший лейтенант?
– а теперь ехидничает, вон глаза за пенсне блестят.
– Незамыленностью глаз, нерациональным подходом, - я нес такую чепуху, не знал, как еще отвлечь Берию от гнева.
– Все чаще, стали происходить утечки из штаба Ленинградского фронта.
– Берия все же решил что-то рассказать, но взял приличную паузу.
– Лаврентий Павлович, опять диверсанты?
– вставил я, решив сократить ее.
– Не совсем, хотя и без них никуда. Хуже то, что тут свои. Все, данные, что идут из центра, тут же становятся известными Абверу.
– Берия опять взял паузу, а я опять вставил.
– Стукачок завелся знатный!
– Хуже! Стучит так, что мы не можем ничем помочь городу. Где бы не планировали наладить проход, для снабжения города, противник тут как тут, и ничего не получается. Короче, Сергей. Истомин тебе все объяснит.
– Так вы меня отпускаете?
– воскликнул я удивленно.
– И как майор мне что-то объяснит, он же в госпитале! Когда же предстоит операция?
– Уже нет, говорит, что в порядке. Убедил врачей отпустить. Таким образом, нужно скорее это сделать. Если честно, нам на руку его активность, т.к. заменить его не кем. Все наши люди заняты, а он уже давно работает по этому делу. А с блокадой Ленинграда нужно кончать, мы не можем позволить себе такие жертвы. Хоть такое и было, в твоей истории, нам это абсолютно не надо! Плюс, нужно доставить в город военспецов, чтобы разворачивали нужные производства. Эвакуации заводов не было, соответственно, мощностей хватает, дополнительные танки, пушки и стрелковое оружие, позволит обеспечить наши войска. И самое главное, нужно срочно наладить поставку продовольствия. Ты такие ужасы рассказывал, что товарищ Сталин, после того как прочитал о жизни людей в осажденном городе, три ночи не спал. А он и так мало на сон время тратит, сил то набираться надо, он ведь уже не молодой.
– Я все понял, Лаврентий Павлович. Можно вопрос?
– Да, конечно!
– Берия смотрел на меня открытым взглядом, располагающим к беседе.
– Истомин, говорил о том, что просил прислать ему, мою бывшую группу разведчиков, дадут?
– Лебедев, комдив 235ой, если не помнишь, когда узнал, зубами в них вцепился. Когда ты их так успел натаскать, что они лучшими в дивизии стали?
– Да ни чего я не делал. Просто объяснил парням, простите, товарищ Берия, я вам приведу слова, из мемуаров одного немецкого генерала. Если Германия, могла бы себе позволить так транжирить жизни солдат, как это делают советские комиссары, она давно выиграла бы эту войну. Это о том, как в Германии, ценят простых солдат. Слушать политруков, и идти в последний и решительный с голой жопой и на танки, то пользы они не принесут. Хоть и пришлось объяснить, но я смог до них довести, что тихо, аккуратно, вдумчиво, бить врагов, гораздо полезнее. Ведь оставаясь в живых, убьешь врагов намного больше. Тем самым, поможешь своим же близким. А сдохнуть во весь рост, большого ума не надо.
– Да, к сожалению, многие безграмотные представители партии, находящиеся на должностях политруков, не думают о ценности жизни простого солдата. Но это тоже с верху идет. Один сказал, другой пересказал и дополнил от себя, а до пятого дошел уже полностью перевранный приказ. Мы пытаемся это искоренить. Уже запрещено, политрукам и особистам, отменять приказы командира, или приказывать, что-то самим, не согласовав это с командиром подразделения. Делаем все, что можем. А разведчики, Вам, будут! Лебедев, конечно, ворчал, но есть дела более важные.
Он еще пару минут говорил о сложности задания, о том, что не хочет меня пускать на фронт. Я продолжал настаивать на своем участии, поняв, что все уже решено, я еду!
– Тебя один раз уже отправили на фронт, рассказать, что вышло?
– Берия нервно кинул карандаш, который держал до этого в руках, на стол.
– Слушай, Сергей, а ты выполнил поручение товарища Сталина? Это я про песню для парада 7 ноября, подготовил?
– Конечно. Я и думать не буду даже! Т.к. лучше и более подходящей, еще не написали!
– Что за песня?
– спросил с интересом Палыч.
– Вставай страна огромная! Лучше нет ничего!
– Я знаю эту песню. Иосиф Виссарионович, ее и хотел, но подумал, что может у потомков есть что-то лучшее?
– Товарищ Берия! Это то, что надо, особенно сейчас!
– Хорошо, можешь идти. Сейчас ко мне прибудет Александр, нужно поговорить, а ты подожди его в приемной. И не уходи, я еще позову.
– Разрешите идти?
– отчеканил я.
– Иди, - коротко ответил нарком.
Выйдя в приемную, столкнулся с Истоминым. Видимо Берия, хотел поговорить с нами порознь.
– Ну, здравствуй, младший лейтенант!
– произнес Истомин, и протянул мне руку.
Я пожал ее.
– Здравия желаю, товарищ майор. Как ваше здоровье?
– Не дождешься!
– шутливо бросил Истомин, направляясь к двери в кабинет наркома, - подожди меня.
– Жду! Мне товарищ Берия приказал ждать!
Присев на стул, задумался. Как же они решили меня отпустить, ведь явно не расценивают как матерого следака. Да я и рядом не стоял. Но они меня привлекают. Ладно, на фронте был уже, может, и здесь сгожусь!
– Ты уверен, что его нужно туда тащить?
– спросил всесильный нарком.
– Да, уверен. Я видел как у него глаза горят, он на месте, соображает втрое быстрее. Чутье ли сказывается, или еще что, не знаю. Но он хорошо чувствует ситуацию, - отвечал полковник Истомин.
– Ему известно, о сути дела?
– Нет, посмотришь, сработает ли у него его чутье, про которое ты мне твердишь! Только пусть следит за языком! Все идеи, мысли или предложения, только через тебя. Никто не должен знать больше, чем требуется. Товарищ Сталин, вообще был против его привлечения, я настоял, по твоей просьбе. Так что с тебя и спрашивать буду. И не только я! Позови его.
– Я все понял, Лаврентий Павлович, - майор встал и вышел.
Выглянув из открытой двери, майор обратился ко мне.