Внуки красного атамана
Шрифт:
– Крепко помнила. Твой пароль сработал прекрасно. Тетя встретила нас, как родных. Но мы, Егорша, об этом погодя поговорим еще. Дай мне еще один поклон передать Панёте Николаевне...
Конобеев опять низко поклонился Панёте:
– Низкий поклон вам, Панёта Николаевна, от нашего полкового комиссара, а вашего - мужа, Михаила Ермолаевича... А тебе, Егорша, от него горячий привет.
– Жив деда! Жив наш Миня!
– в радости восклицал Егор, обнимая Конобеева. Спасибо тебе за добрые вести.
И Панёта, утирая счастливые слезы, тоже сердечно поблагодарила старшину, поцеловала
За ужином бойцы рассказали, как через фронт к своим перебирались. Они перед этим сделали налет на штаб немецкой части, добыли очень важные сведения. Кандыба и еще двое бойцов, - вечная им память!
– погибли в схватке...
– В первый же день встретились мы с Михаилом Ермолаевичем, рассказали ему про дела в родной станице, про жизнь станичников в оккупации.
– Конобеев взъерошил чуприну Егору.
– Ну и, ясное дело, в точности доложили нашему комиссару о поведении его внуков. Доволен остался Михаил Ермолаевич. "Так оно и должно быть!" - сказал. Ещё мне хочется добавить, Егорша, вот что... В числе других бойцов вашего отряда ты представлен к правительственной награде за разгром вражеской базы горючего.
– Ну-у!
– вырвалось у Егора.
Даша, сидевшая обок, подтолкнула Егора, шепнула:
– Поздравляю, Ёрка. Но смотри не зазнавайся. Панёта все порывалась о чем-то спросить Конобеева и наконец решилась:
– Ну а здоровье-то как у Ермолаевича? А тот почему-то замялся, отвел глаза и тут же наигранно-бодро ответил:
– Да ничего, здоровье отличное! Настроение боевое... Только ранен он, правду сказать...
– Господи, что с ним?
– обеспокоилась она.
– Ничего страшного, Панёта Николаевна. В ногу ранен осколком... В госпитале пока находится. Ходит уже. На костыльках прохаживается.
– Где же его так угораздило? Разведчики, не сдержавшись, рассмеялись.
– Да разве на фронте негде, Панёта Николаевна?
– извинительно произнес Белоусов.
– Михаил Ермолаевич не раз самолично водил нас в штыковую атаку...
– Ну зачем ты рассказываешь ей о таких подробностях!
– -упрекнул его Конобеев.
– Ох, разве я не знаю Ермолаевича!
– сказала она.
– Всегда такой был. И на фронт его никто не призывал - сам призвался... Совесть призвала.
Стали чай пить, настоенный на вишневых веточках, спокойнее повели беседу. Конобеев подробно рассказал о положении на фронтах. В заключение добавил:
– В общем, бьют фашистов на всех направлениях. Наши бойцы пришли в себя, закалились, стоят крепко. Под Сталинградом отсекли огромную гитлеровскую армию, и теперь готовится широкое наступление по всему нашему Донскому фронту... Ну, а мы вот получили боевое задание хорошенько присмотреться к нынешнему, уже битому фрицу с тыла. А тебе, Егорша, такое задание от Михаила Ермолаевича: если Ригорашев по-прежнему состоит в атаманах, то через него добыть нужные документы для разведчиков.
Капитану Селищеву старшина передал такие слова от командования: "Если здоровье позволяет - возглавьте группу дивизионной разведки". Здоровье ему уже позволяло, и он незамедлительно приступил к выполнению своих обязанностей.
Кузьма Круглов и Семен Кудинов просились принять их в группу, но
– Вы тут, в станице, пригодитесь, - сказал им Конобеев.
Имейте в виду: отступая, фрицы подрывают мосты, железные дороги, сжигают колхозные фермы, бригадные дворы, насильно угоняют людей. Этим занимаются сволочи из зондеркоманд, полицаи, предатели всякого рода. Вы должны организовать самооборону и дать этим гадам по рылу. Ясно? Оружия у вас достаточно. На хороший взвод хватит. Даже миномёт есть...
– И пулемет "максим" имеется!
– подхватил Егор.
– Иван Свереда, парень из нашего отряда, прятал его. И пулеметные ленты есть. Пять коробок!
Ночевали разведчики у Запашновых. А рано утром, еще до восхода солнца, побежал Егор к Ригорашеву домой Передал привет от деда Мини и его просьбу помочь разведчикам.
Ригорашев растроганно ответил:
– Рад я... вспомнил обо мне старый друг. Спасибо ему!..
Он мне всегда верил... И верит...
Он взял под мышку свой неразлучный портфель с нужными бумагами, и они пошли к разведчикам, к которым уже присоединился Селищев. Увидев его, Ригорашев засмеялся, что бывало с ним редко:
– Ба, так здесь и капитан Селищев! Как здоровье? Вы, я вижу, меня не признали. А мы с вами с лета знакомы. Помните я на вас нечаянно набрел в Федькином яру? Вы как
раз на коня Фросю подсаживали...
– Помню, как же... Было такое дело, было.
– Селищев смущенно улыбнулся.
– Я с вами и осенью хотел встретиться, да, знаете, случай не подвернулся, - продолжал Ригорашев с добродушно-хитрой улыбкой.
– Как?!
– поразился Селищев.
– Вы знали, что я обитаю в станице?
– Раньше-то догадывался, а недавно точно выведал. Приезжаю однажды на ферму, что на забытом таборе, вижу, там кто-то умелую мужскую руку приложил: базы подправил, дверцы навесил правильно... Ну, у меня своя разведка работает - я быстро выяснил, кто из мужчин проявляет теплую заботу о нашем породистом свинопоголовье.
Все от души рассмеялись.
Ригорашев раскрыл портфель, выложил на стол разные бланки с печатями, показал Селищеву.
– Этими бумажками недавно обеспечил меня полицмейстер Кузякин. На всякий случай.
Селищев рассмотрел бланки, удовлетворенно сказал:
– Отлично! Тут есть все, что нам надо.
Разведчики отоспались днем и с наступлением ночи ушли.
– Не горюйте, хлопцы, - сказал, прощаясь, Конобеев Егору и Грине.
– После войны, если живы будем, я, как и капитан Селищев, сюда вернусь. Передай, Егорша, мой низкий поклон своей тетке Тосе, то есть Антонине Михайловне, а Васютке - горячий привет.
Глава третья
Третий день гуляла метель в степи, обметая бугры за станицей Ольховской. Снег серебристыми змеями струился со склонов, перегораживал улицы длинными сугробами. В затишках дворов и базов кружились белые карусели. С каждым днем все крепче жал мороз, и по ночам стали громко покряхтывать старые деревья в атаманском саду.