Шрифт:
Антон стоял среди сосен один, задумчиво вертя в руках и рассматривая ветку, на которую умудрился напороться в темноте. Посветил на плечо: ветровку порвал, но ссадина вроде несерьёзная, почти не болит. Он снова взглянул на злополучный сучок.
В отдалении по земле, камням и стволам деревьев прыгали пятна света, оттуда же доносились голоса разбрёдшихся от лагеря кто куда молодых ребят.
— Ма-а-акс, ну ты где? — то и дело раздавалось в лесу.
— Макс, выходи, скотина! Сильно бить не будем!
— Ты если со скалы упал и башку разбил, мне тётя Таня мою собственную оторвёт, так что лучше
Поиски продолжались с тех пор, как кто-то заметил, что давно нигде не видел Максима. Свидетели подтвердили, что до своего таинственного исчезновения Макс успел порядочно наприкладываться к гулявшей по рукам фляге с водкой. Организованный на месте Совет Трезвейших принял решение отправить спасательно-поисковую экспедицию за пропавшим товарищем. Не то чтобы им нечего больше было делать, однако…
Местность вокруг лагеря была, в сущности, поросшими лесом скалами. Хватало тут больших каменюк, выступающих из земли корней и крутых оврагов, ведущих вниз, к морю. В дождливую погоду они наверняка превращались в бурные горные ручьи. Пьяный студент мог сдуру покалечиться здесь десятком разных способов. Потому и искали.
— О! Ты чего здесь делаешь? — донеслось со стороны костра. — Эй, чуваки, возвращайтесь! Этот придурок тут сидит, сам нашёлся!
Когда Антон выбрался обратно на поляну, все уже расселись, в костёр подкинули дров. Кто-то ржал, взвизгнула девушка (в темноте не разберёшь, кто именно). Снова достали фляжку. Семён докапывался до блудного Макса, приобняв того за плечи по-дружески, но в то же время немного угрожающе.
— Ну, рассказывай давай, где ты был, козлина?
— Да та-ам, — неопределённый взмах руки дал направление аж на половину лесного массива вверх по склону.
— «Та-ам», значит, ага. Понятно. А чего ты делал «та-ам», пока мы ту-ут ноги по кустам ломали и уж поминать тебя собрались?
— Там это… ЭТО. Ну. Сходите. Сходите посмотрите. Так интересно. Там.
— О-о, да ты, брат, гляжу, окосел совсем. Никак горный воздух подействовал. Маш, ну куда, куда ж ты ему фляжку-то пихаешь, не видишь, он бухой в дудку. Дай-ка лучше мне…
— Интересно. Там. Сходите в лес, там это, — продолжал бормотать про себя бедняга, нервно почёсывая локти. Никто, впрочем, не заинтересовался.
— Народ. Эй, народ! — позвал Антон, усаживаясь возле костра напротив найдёныша. — А хотите, я вам историю расскажу?
— О-о, ещё история! Страшная, надеюсь?
— Не надо страшную! — попросила какая-то из девушек.
— Да как это не надо! Какие ж ещё истории ночью в глухомани рассказывать, ну ты чего? Тох, страшная будет?
— Страшная, страшная, — ответил парень, не улыбнувшись. — А главное, не придуманная. Вы вот всё спрашивали, чего я с вами в походы никогда не хожу. Я, прикиньте, леса боюсь.
— Темноты, в смысле? Да я тоже, в общем…
— Нет, не темноты. Именно леса.
— Ну давай уже не томи! Эй, не галдите там, пускай расскажет.
Антон со знанием дела выдержал паузу, чтобы все успокоились. Это не заняло много времени: места здесь были дикие, на всём побережье они были совершенно одни, без связи, а катер, как все знали, приплывёт только через четыре дня. Он обвёл слегка посерьёзневших слушателей взглядом, давая им время осознать этот факт: темно,
Невидимая, но всеми подспудно ощущаемая, тоннами камня нависала над их стоянкой безымянная гора, на которую взбирался, спотыкаясь на утёсах, лес; с другой стороны доносился приглушённый шум ночного прибоя, без устали перемешивавшего гальку где-то там, внизу. Вдали, у самого горизонта, отражались в воде огни одинокого танкера, идущего в порт. Только это и подтверждало, что компания по-прежнему находилась на обитаемой планете.
— Итак, — начал Антон, — в детстве, когда я жил в деревенском доме дедушки, в моё окно каждую ночь пыталось войти чудовище.
Я был пугливым ребёнком, любителем почитать (тайком от предков) каких-нибудь страшилок. Когда меня на целое лето сослали на попечение родителей отца, я даже прихватил с собой пару любимых книжек Роберта Стайна. Кто-то наверняка видел эту серию с аляповатыми обложками. Вы скажете, наверное, что именно Стайн, прочитанный запоем при свете фонарика, вкупе с незнакомой обстановкой, стали тому причиной, но сразу после приезда я стал плохо спать. Каждую ночь по нескольку раз просыпался, нашаривал очки и долго вглядывался в темноту комнаты в поисках источника загадочного шума.
Бабушка и дедушка жили в половине большого, выкрашенного побелкой дома на четыре комнаты, не считая кухни и остеклённого крыльца, где хранились мешки с мукой, сахаром и бог знает какими ещё припасами. Вторая половина дома находилась уже на другом участке, там жили какие-то соседи.
Наш участок был велик и таинственен, как неизведанные земли в устье Амазонки. Там были гаражи для дедушкиных УАЗов, несколько сараев, сад, птичий двор, огород, малинник… Короче, целые дни тем летом я посвящал исследованию Двора, словно отважный колонизатор, пробирающийся сквозь дикие джунгли. Компанию мне составлял дедов пёс, здоровенный мохнатый добряк по кличке Пират. Ночью же вся моя отвага куда-то девалась, и я, бывало, часами трясся на разложенном скрипучем диване, натянув пододеяльник до самых глаз, пока что-то лезло ко мне в окно.
Стоило прикрыть глаза, и оно принималось — о нет, не просто стучать, а осторожно ощупывать стыки рам, стараясь подцепить форточку за край, попасть внутрь дома. Оно было умным, моё чудовище. Сперва я не понимал, что за звук то и дело будит меня, но, подкараулив, услышал это. Первой мыслью стало, что в дом хотят пролезть грабители. Ну да, детективы я тоже читал с удовольствием.
Собравшись с силами, я решился встать с дивана и подойти поближе. Тогда-то и нашёл источник звука: тонкие, узловатые щупы вроде усов огромного насекомого шарили по стеклу с той стороны, постукивая и издавая этот самый тихий скрип. А там, дальше, в тёмном дворе, за мельтешащими пучками роговых отростков, стояло и покачивалось из стороны в сторону нечто большое, неловкое и безобразное. Оно словно пыталось наклониться, чтобы заглянуть ко мне в спальню, но никак не могло сообразить, как это сделать.