Во главе кошмаров
Шрифт:
Я сосредоточилась на ощущениях. От Мороса исходила вибрация, схожая с эхом силы Весты. Слабая и умиротворяющая, она казалась в разы незаметнее, чем гул от архонта.
– Почему она слабая?
– Она не слабая, я рождён от Никты и Эреба, а они от самого Хаоса. Моя вибрация органична, поэтому она почти не выбивается из окружающего мира. Но сила палагейцев и даориев была создана вмешательством моих братьев и сестёр. Она… в чём-то инородна, поэтому… шумит, – аккуратно подобрал слова Морос, бросив задумчивый взгляд в окно. – Я могу усилить свой гул, но лишь если желаю
– Сигналы телефона чем-то мешают?
– Да, палагейцы и даории их чувствуют. Те трещат и гудят, как непрекращающийся шум, от них болит голова. Поэтому здесь подобные средства связи запрещены, а любое развитие технологий в этой сфере зашло в тупик.
Я во все глаза уставилась на Мороса, услышав то, что в университете никогда не упоминали.
– Тогда как вы живёте в Санкт-Данаме? Там ведь сигналы везде. Я видела, как Кай, Элион и остальные пользовались телефонами. Ты пользовался!
– У меня и Гипноса такие сигналы не вызывают дискомфорта. Вероятно, именно из-за органичности нашего собственного гула. Камаэль и Веста также к ним нечувствительны. В них течёт кровь моего брата, – оценив мой интерес, Морос делился подробностями с заметным воодушевлением. – Палагейцам и даориям помогает, как ни странно, ахакор. Они перестают замечать вибрации, потому что татуировка с человеческим металлом блокирует их собственный гул.
– Я думала, они носят ахакор, чтобы не влиять на нас… то есть на людей, – неловко исправилась я.
– Это тоже, но по большей части такое оправдание просто удобно. Оно вызывает доверие у человеческого населения.
– А Микель и представители Клана Металлов? Они единственные не носят татуировки. И я сама? Мой ахакор был иллюзией.
– Наконец-то, Кассия! Если ты и дальше будешь такой же внимательной к деталям, то, возможно, быстро нагонишь соотечественников в развитии, – искренне похвалил Морос, отчего я почувствовала себя собакой, которая научилась понимать команду «сидеть». – Клан Металлов единственный отличающийся. Скорее всего, это связано с тем, что металл хороший проводник, поэтому электромагнитные волны мира людей не вызывают у них неприятных ощущений. Ты тоже не восприимчива к радиосигналам либо из-за родства с царём Металлов, либо из-за куска Переправы, вложенного в тебя Гипносом. Да и твой ахакор хоть и был иллюзией, но работал как настоящий. Может, через месяц брат расскажет тебе, как такой создать.
– Почему Руфус отдал меня тебе, а ты решил пристроить меня к Райденам?
Морос захлопнул рот, веселье и надменность уступили место неожиданной растерянности. Он скрыл смятение за считаные секунды, натянув маску скучающего равнодушия, но я видела перемену.
– Тебе стало небезопасно в том возрасте на Переправе.
– Опустим факт, что ты солгал мне в лицо, когда я пришла с разговором о Райденах, но ответь, зачем Руфус спрятал меня от Кая и Весты? – упрямо надавила я. Нетрудно было сложить более полную картину из рассказов Гипноса и его дочери. – Поэтому ты решил передать меня Райденам? Чтобы Кай не нашёл через тебя и своего отца?
Настроение Мороса изменилось, лицо стало хмурым. Он не выглядел разозлённым, но теперь моя догадливость его не веселила.
– В чём дело? Я уже нагнала соотечественников в развитии? – едко передразнила я.
Уголки его губ едва заметно дрогнули в намёке на улыбку. Колёса кареты мерно поскрипывали, вторя цокоту копыт. Повозка наполнилась долетавшим через окно шумом и чужими разговорами, пока мы молчали и не моргая смотрели друг другу в глаза.
– Мы не рассказываем тебе всего, Кассия, потому что ещё не время, – мягко начал Морос, но я нахмурилась сильнее, не ведясь на успокаивающий тон. – Для тебя же лучше будет, узнавай ты всё постепенно.
– Немножко правды прямо сейчас не повредит.
Морос устало выдохнул, проводя ладонью по лицу.
– У Гипноса всегда рождались упрямые дети, ты прекрасно вписываешься в его семью, – пробубнил он себе под нос, но появившаяся на губах улыбка отдавала печалью. – Хорошо. Всё верно. Брат доверил тебя мне, чтобы спрятать от Камаэля. Гипнос был настолько серьёзен, что запретил даже ему рассказывать, где тебя искать. Твоя собственная иллюзия в этом помогала. Я отдал тебя Райденам, потому что они идеально подходили. Богатые, законопослушные, хорошо образованные, и главное, неподалёку, чтобы я сам знал, где ты. Но одурманенный наркотиком убийца спутал все планы. Тогда мне с трудом удалось вытащить тебя из огня.
– Гипнос знал, что все эти годы я была в приюте?
– Нет. После пожара я спрятал тебя у себя на несколько месяцев и убедил брата, что с тобой всё хорошо. Поверив, он удержался от поисков. Мы прекрасно знали, что Камаэль и Веста следили за Гипносом и мной, но у них ничего не вышло. Помнишь свой изменившийся цвет ахакора?
Я невольно посмотрела на предплечье правой руки. По-прежнему было странно видеть чистую кожу, с которой пропала татуировка, а вместе с ней и едва заметные следы от ожогов.
– У тебя никогда не было ожога, – подтвердил Морос, словно прочитал мои мысли. – Нужно было забрать твои воспоминания, начиная с пожара и до момента попадания в приют. Но на тебе сохранялась собственная иллюзия, и я нечаянно мог её разрушить. Обычно изъятие воспоминаний – процесс безболезненный, но из-за иллюзии ты вопила от боли, и я прошу за это прощения.
Меня бросило в холодный пот. Образы прошлого об этом ещё не вернулись, но тело мелко задрожало, как если бы помнило ощущения и без чётких картин.
– Ожоги и местами почерневший ахакор – это следы моей руки. Ты дёргалась, приходилось держать крепко, но всё было связано с твоей иллюзией, поэтому следы исчезли, стоило тебе её снять.
Тело продолжало находиться в нервном напряжении, и на мгновение я поверила, что Морос, возможно, прав. Вся истина за раз может оказаться непосильной ношей для моего разума. В горле пересохло, и я облизала губы, уже не уверенная, хочу ли спрашивать что-то ещё.
– Но Гипнос всё же нашёл меня… или я его? – неловко замялась я, вспомнив, как отыскала подработку в «Подворотне».