Во имя твое, Восния
Шрифт:
– С одной цепи на другую? – спросил он. – Не спеши. Обдумай хорошенько, ведь…
– Три года думал. – Я заметил Беляка и поправил шлем. – Любой болван Воснии управился бы быстрей.
Рут не спорил, когда я уходил. Обещался, что начнет праздновать мою победу за лучшим столом. Чем хороши друзья – с ними можно договориться, в отличие от валунов.
Люди Варда так и не объявились. Я не знал, рад тому или нет. На песке, в той стороне манежа, стояла самая крупная проблема в моей жизни. Вес клинков в моих руках
Керчетты почти сияли. Я хорошо ухаживал за ними в последний год.
«Сделай все, что по силам. Большее оставь грядущему», – Саманья славился спокойствием и выдержкой. Мне оставалось надеяться, что и этому он тоже меня обучил.
Ничего уже не исправить и не изменить. Если мне переломают ноги, я не отправлюсь в поход и не смогу сесть в седло. Не выпью с Рутом. Бедолага Карий так и будет стоять в деннике…
Грядущее. Я стиснул зубы.
– Беляк, – галдел смотритель боя, – непокоренный боец Долов, бравший корону на турнире столицы…
Мой враг не стал менять оружие, предпочитая оставаться с тем, чем владел лучше всего. Удлиненная палица, будто я носил латный доспех. Или Беляку просто нравилось ломать чужие кости. Еще в позапрошлом бою с копейщиком Амилом я как следует разглядел оружие: ковали на славу, под его исполинский рост и длинные ручищи. К палице прибавился средний щит с шипами. Хороший выбор против клинков.
Мне придется беречь не только себя, но и керчетты. Если Беляк так же хорош, каким показал себя с эританцем, то…
«Ищи победы, поражение всегда ближе», – подбадривал я Кина. Кто бы сказал мне это сейчас?
Беляк почесал нос внешней стороной перчатки, поправил легкий шлем без забрала. Крохотные глаза на широкой морде. При всем желании я мог бы задеть его брови лишь концом меча. И то, если бы Беляк чуть наклонился и не противился.
– Трижды победитель: в осеннем состязании под Грылью, на летней битве Оксола, где присутствовала сама королева, и…
С леностью, которая дается большим людям, Беляк отправился в мою сторону. Неторопливым, сонным шагом.
Измотать? Вряд ли.
Я окинул взглядом все зазоры на его доспехе, до которых мог дотянуться. Локти, запястья, задняя часть ног. С натяжкой – подмышки, да и то, если Беляк согнется и не размозжит мне череп ударом сверху.
На его месте, я бы сразу протаранил щитом. С первой минуты толкнул на землю, воспользовался весом и грубой силой. Но Беляк почему-то не спешил. Встал напротив в двадцати шагах. Присматривался, молчал. Может, он и не хочет валять врагов. Ломать кости палицей куда верней.
Уронить его на землю? Смешно.
Так мы и стояли. Я не слышал смотрителя, весь мир сжался до крупной фигуры напротив. Шевельнется? Куда – левее, вправо? Поднимет ли щит?
Я еще не видел его в работе с щитом. О чем думал Симон, Вард и вся их кодла, выбирая исход боя? Думали точно не головами. Задницей.
Победить? Мне конец.
– По левую руку – мечник с Дальнего Излома, – еще громче сказал смотритель, – как всегда при двух мечах. Занятный выбор. Два меча против палицы и щита?..
В его голосе сквозило сомнение. Трибуны не спорили. Тут бы целым уйти. До Беляка оставалось не более десяти шагов. Я не сделал ни одного навстречу.
– Удачи, – пробасил он и кивнул.
«Что?»
Издевка звучала вежливо, быть может, с состраданием. Враг двинулся в мою сторону, как высокая волна.
Я поменял стойку. Больше устойчивости, меньше свободы. К моему лицу приближался шипованный круг. Я увидел, как Беляк завел руку для удара наискосок. Плечо, грудь, шея.
Быстрый взмах – и палица уже в движении. Я подался правее, следом за гербом. Попытался зацепить левой керчеттой запястье Беляка. Ошибка. Враг толкнул меня щитом. Мои ноги короче, и все же, я ушел.
«Почему?»
Палица слева. Я отшагнул. Заставил Беляка вертеться следом. Сделал осторожный выпад в бок, надеясь увести его к локтю. Щит чуть не выбил керчетту из рук.
– Гра! – рявкнул Беляк.
Я отскочил, не понимая одного: почему все еще не подбит. Беляк осторожничал, не высовывался вперед, как играл с Амилом.
Резвым шагом я навернул круг. Лицом к щиту, подальше от палицы. Беляк и правда хорош – не выпячивал локоть, не светил коленом. Крепость, а не человек.
Заставлял меня носиться вокруг, как пса у телеги. Проверял ноги, дыхание и как быстро я совершу ошибку. Что ж, я собирался его сильно расстроить. Два меча – агрессивный стиль. Нужно крепкое тело, чтобы постоянно нападать.
Я сделал выпад с левой, отвлекая. И бросился вправо, нацелился под юбку, выше бедра. Чиркнула сталь и я еле убрался – Беляк чуть не прижал меня щитом. Еще два круга.
Что-то в его движениях настораживало. Странное, дерганое. Как у зверя, что вот-вот сорвется с цепи, или…
Беляк резко перешел в атаку. Два шага, как три моих. Удар в шею. Попадет – насмерть. Я увернулся, чудом зацепив его запястье, уведя в сторону. Пригнулся и успел всадить правую керчетту под колено.
– Ар! – вскрикнул враг и пошатнулся.
Я не рискнул подойти ближе. Касания не было. Ушло вбок, к пластинам. Я только разозлил его, и тут же об этом пожалел. Беляк стал меня преследовать. Еще нигде я не слышал, чтобы металл так жалобно скрипел.
Казалось, стоит Беляку вдохнуть глубже и заклепки отвалятся, осыпятся пластины, не в силах сдержать такое тело.
– Это будет долгий бой! – заметил смотритель.
– Вали его уже, давай-давай, – не понятно кому кричал какой-то восниец.
Я отступал, не успевая отдышаться. И надеялся, что Сьюзан не смотрит с трибун. Никто не красив с разбитой головой.