Во власти огненного наследства
Шрифт:
Глава 11
Когда Ятон вошел в спальню, Астэр встретила его внимательным тревожным взглядом. Мельком посмотрев на нее, он остановился в дверях и, опустив голову, прислушался к своим чувствам. Да, теперь он явно был свободен от какой-то внутренней неестественной привязанности, но не был уверен, что эта свобода ему нравится.
– Где твой перстень? – спросила она. – Отдал за ворожбу?
Он поднял голову и встретил ее взгляд, пытаясь понять, какие чувства теперь вызывает у него эта женщина.
– Да, отдал за ворожбу, – ответил он, спокойно и смело глядя ей в глаза.
– И что, …что она тебе сказала? – в ее голосе зазвучала какая-то доселе неведомая боль, то ли раскаяния, то ли сожаления, то ли еще чего-то, но ему вдруг почему-то ее стало жалко.
– Она сняла с меня твой приворот, – сказал он мягко и со вздохом, но при этом внимательно наблюдая за ее реакцией.
На ее глазах навернулись слезы, и ему показалось, что они не наигранны.
– То есть, – ее голос задрожал, – ты меня больше не любишь?
Опустив голову, он снова прислушался к своим чувствам. Нет, он явно не был равнодушен к этой женщине. Да, он был теперь свободен от тех неестественных чар, но от этого он не стал к ней равнодушен. Он не мог просто взять и забыть все, что между ними было, и понимал, что у него все еще есть к ней чувства, и она все равно его жена.
– Ты меня бросишь, да? – с отчаянной тоской снова спросила она.
Он поднял на нее глаза и, грустно усмехнувшись, ответил:
– Нет, я этого не сделаю.
– А что тогда? – теперь в ее голосе зазвучал страх, и он понял, что она боится его возмездия.
– Я дам тебе шанс.
– Какой? – в ее глазах блеснула надежда.
– Завоевать меня по-настоящему…, без всякого волшебства и приворотов.
– Ты думаешь, у меня получится? – спросила она, и ему показалось, что перед ним не зрелая женщина, а маленькая неуверенная в себе девочка.
– Это зависит от того, как ты будешь стараться, – ответил он, усмехнувшись. – Я думаю, что шансы у тебя есть.
Из ее глаз брызнули слезы, она прикрыла ладонями рот и закивала как маленький ребенок.
– Я буду стараться. Я …я очень буду стараться. Я …готова все для тебя сделать. Милый…, пожалуйста. Я…
– Давай спать, – мягко прервал он поток ее слов и чувств. – Я очень устал и хочу выспаться. Нам еще предстоит долгий путь завтра.
– Хорошо-хорошо. Конечно. Все для тебя, милый, – она замолчала и, сидя на кровати, стала наблюдать за тем, как он раздевается и готовится ко сну.
Когда он затушил масляную лампу на стене и лег на постель, она робко прильнула к нему и, взяв его руку, благодарно потерлась лбом о его плечо. Это было очень естественно, и он подумал в этот миг, что она совсем не вызывает у него чувства отвращения. С этой мыслью он незаметно для себя уснул.
В камине мягко потрескивали дрова. Огонь отбрасывал на лица людей красные блики. Будучи под впечатлением от рассказа, Серт терпеливо молчал, ожидая продолжения. Он уже понял, что старику Бывалому в силу своего возраста иногда необходимо делать паузы в своем рассказе, поскольку он, видимо, просто уставал говорить. Сейчас Данель, кряхтя по-стариковски, ворошил небольшой кочергой дрова в камине, и прошло минут десять, прежде чем он продолжил.
– Они все повыскакивали из камбуза и стали носиться по палубе, как безумные, шарахаясь от всего вокруг. Я сначала попытался их как-то урезонить, но все бесполезно. Они были совершенно невменяемы. Я вошел на камбуз, там ничего, кроме съеденной пищи. В общем, сплошная неразбериха. Но этот горшок с икрой мне сразу как-то не понравился. Цвет у нее был какой-то неестественно-фиолетовый, и запах… сладковато-приторный. Я подумал, может быть, туда дурь какая-то подмешана. Мне еще состояние тех, кого мы порешили на Бегемоте, показалось подозрительным. Они тоже вели себя как-то странно, и нам даже не сопротивлялись.
– В общем, когда я понял, что с экипажем сделать ничего нельзя, я спустил паруса. Не все, конечно, но основные, чтобы сбавить ход. Мало ли что. Эти шарахаются по палубе, кричат, показывают в пустоту пальцами и, судя по их словам, видят не пойми кого. Чудовищ каких-то. Кто-то сирен, кто-то драконов, кто-то крокодилов каких-то… А страшно было, жуть просто! Глаза у них расширенные. Зрачки суженные. В глазах неописуемый ужас. В общем, словами не передать. Я еще подумал, что, если это они съели какую-то гадость, то со мной ничего произойти не должно, но если это эта икра, то ее-то я все-таки съел немного, а значит и со мной может эта дрянь начаться. И тут начинаю видеть, как из-под мачты полезли какие-то паразиты. Я таких страшных тварей в жизни не видывал. Я и думаю: «вот и у меня началось, нужно срочно что-то делать». А что можно сделать в такой ситуации? Ну, я и взмолился опять к Неведомому Богу: «Спаси, мол, если Ты есть!» И тут меня как будто осенило: «Нужно выпить вина. Как можно больше крепленного вина!»
Старик замолчал, и Серт тут же спросил, как будто забыл, что Бывалому нужно иногда отдыхать.
– И что дальше, дядя Данель?
Посмотрев на парня с усмешкой, пират покачал головой, но все же продолжил рассказ.
– Дальше я мигом спустился в винный трюм и достал бочонок самом крепкого вина, которое только было на судне и…, стал пить-пить-пить…
– И-и…?
– Что, и? Ну, и опьянел вскоре.
– А дальше?
Бывалый засмеялся.
– Ты меня, парень, не торопи. Я сам себе знаю, как рассказывать.
– Ладно-ладно, не буду.
– Так вот. Пока я пил, видел, как эти твари лезут ото всюду, из бочонка с вином тоже лезут, но я просто не верил своим глазам, а все пил и пил. А когда стал пьянеть, гадов видеть перестал, но перед глазами стало плыть, и я понял, что сейчас усну. Последнее, что я видел, это как Хомяк, убегая от сирены, выбросился за борт. Но я не уверен, что это мне не показалось уже во сне. А проснулся я от того, что меня кто-то тормошит. Я открыл глаза, смотрю, меня будит Дельфин, окатил меня, значит, ведром холодной воды. В голове шумит, меня мутит, пошевелиться не могу. Потом смотрю, а я привязан к мачте, а эти молодые с Бегемота вокруг меня ходят, в руках ножи, морды злые. Один Азара держит, а тот орет, у него явно истерика, а этот на него тоже орет. Я ему говорю: «Ты на малого-то не ори. С ним наоборот спокойно надо, тогда и он успокоится, а Дельфин мне как даст пощечину, и говорит: «Ты, сволочь, если не скажешь, что у вас здесь произошло, и куда все делись, мы тебя прямо здесь сейчас порешим».
Оказалось, что в живых остался только я один, ну, и малец Азар еще. Остальные непонятно куда делись, но я думаю, что они, либо повыбрасывались, либо повыкидывали друг друга. На борту остались только трое, Ворон, Пипс и Армиль, но на них было жутко смотреть. Ворон висел приколотый к мачте тремя баграми с отрубленной головой, Пипс вообще изрублен в куски, а Армиль жутко скрюченная, с вылезшими глазами и вывернутыми из суставов руками и ногами. В общем, я такого страха за всю жизнь не видывал. Как с ними могло такое произойти из-за этого зелья, ума не приложу.