Во власти огненного наследства
Шрифт:
– А как ты его вычислила?
– Не знаю. Увидела неувязку в его словах, и поняла, или даже, скорее почувствовала, что это он, – она с тоской вздохнула. – А когда я догадалась, он меня попросил ничего им не говорить.
– Хм…, этакий благородный герой! Совсем не ищет себе славы. Это интересно! – Он внимательно посмотрел на дочь. – Я так понимаю, у тебя теперь из-за него сердце не на месте?
Она подняла на него беззащитный взор, в котором была мольба, не углубляться в этот вопрос.
– Ладно, дочь. Мне все понятно. Если этот молодой человек все еще жив, мне бы хотелось с ним познакомиться поближе. …И с его другом тоже. …Очень уж хочется отблагодарить их за то, что…, – у него комок встал в горле, а на глазах навернулись слезы, – что у меня все еще есть ты.
Две недели Атэс был в бреду. Серт делал все, что только было возможно. Благо, у них было достаточно денег, чтобы нанять доктора, который говорил ему, что нужно делать, и сиделку на время, пока он съездит на базар и продаст лошадей. Он очень пожалел, что при прощании не сказал Ирис, где они находятся, потому что она, будучи благодарной за свое освобождение, возможно, действительно могла бы ему очень даже помочь, ухаживая за Атэсом.
На друга было страшно смотреть. Он ничего не ел, а лишь только пил, и за это время ужасно похудел.
Однажды, оставив сиделку, Серт съездил на базар в Акбарию, чтобы сообщить Галлусу о их ситуации, но управляющего базара не было на месте. Оставив ему сообщение через его наместника, Серт вернулся обратно. Ему было скучно, и чтобы скоротать время, он делал те простенькие горшки, которые умел, и за две недели, так как больше он ничем не занимался, уровень его гончарного мастерства значительно улучшился. Однако до изящества друга ему было все еще далеко.
В какой-то момент доктор, осмотрев Атэса, сказал, что состояние больного явно изменилось и, либо он скоро умрет, либо ему стало лучше, и скоро он должен прийти в себя. Бедный Серт каждый день, просыпаясь с утра, первым делом подбегал к постели друга и проверял, жив ли он еще. Когда он видел, что друг все еще дышит, он облегченно вздыхал и только тогда начинал заниматься остальными делами.
Вскоре он заметил, что Атэс совсем перестал бредить, что он стал ровно дышать, и его состояние все больше напоминает обычный спокойный сон.
Однажды утром Серт проснулся от того, что услышал за окном чудесное пение птиц. Он открыл глаза и какое-то время просто лежал и слушал эти красивейшие трели, а затем, поднявшись, по привычке пошел к постели Атэса. К своему удивлению он обнаружил, что его друг лежит, глядя в потолок, и тоже слушает пение птиц.
– О, ты проснулся?! Привет! Как ты, дружище? – радостно воскликнул он, подходя.
Атэс перевел на него глаза и ответил одними губами: «Привет!»
– Что-что? Я не понял! Говори громче, – сказал Серт, но тут сообразил, что друг, видимо, за время болезни просто ослаб, и поэтому громче у него не получается. Поэтому он подошел ближе и сел рядом с кроватью, широко улыбаясь.
– Ну, наконец-то ты пришел в себя. Я так этого давно ждал. Как ты себя чувствуешь?
Атэс стал снова шевелить губами и Серт, наклонив голову к устам друга, услышал, как тот еле слышным шепотом ответил:
– Хочу пить.
– Пить? Сейчас-сейчас…, – он тут же принес чашу с водой и помог другу приподняться и выпить ее.
Осушив чашу до дна, Атэс опустился на подушку и закрыл глаза.
Серт не стал его беспокоить, но минут через пять тот снова открыл глаза и уже более слышимым шепотом сказал:
– Я голоден.
– Голоден! Это здорово! Доктор сказал, что, если ты захочешь есть, то ты точно пошел на поправку. Сейчас принесу. Правда, он посоветовал не давать тебе сразу много, а чуть-чуть и сначала только овощей.
Серт сходил в трапезную. Когда он вернулся обратно с тарелкой нарезанных овощей, его лицо сияло от счастья.
Он помог другу приподняться на постели и стал кормить его и приговаривать:
– Вот…, так…, правильно…, хорошо, …скоро ты снова окрепнешь, …и все будет чудесно.
Атэс осилил только половину тарелки, после чего почти сразу уснул.
Однако уже через час он проснулся и снова попросил есть. На этот раз у него прорезался голос, хотя он и говорил все еще очень тихо. К концу дня он мог уже подниматься и садиться на постели без посторонней помощи.
Серт ликовал. Он так соскучился по нормальному общению, что теперь, видя, как друг поправляется, радовался как дитя.
Хотя Атэс был все еще слишком слаб, чтобы разговаривать, он мог слушать, и поэтому Серт на радостях тараторил без умолку, рассказывая другу все, что произошло за время его болезни, включая и все то, о чем все это время думал. Иногда Атэса это утомляло, и поэтому, чтобы хоть как-то заставить друга замолчать, он просто делал вид, что снова спит. Видя, что его товарищ лежит с закрытыми глазами и ровно дышит, Серт переставал болтать и уходил в другую комнату, чтобы дать ему отдохнуть.
В ту ночь, уложив друга спать, Серт уснул с самой счастливой улыбкой на лице.
На следующее утро Атэс проснулся первым и, хотя чувствовал себя еще очень слабо, сумел самостоятельно дойти до трапезной. Когда Серт проснулся и обнаружил, что друга нет на кровати, он бросился искать его и нашел сидящим на полу и уплетающим за обе щеки сухофрукты.
Радостно рассмеявшись, он сел рядом и тоже стал есть сухофрукты.
– Как там Ирис? – первое, что спросил Атэс. На этот раз его голос звучал уже вполне нормально. – Как вы расстались? Ты проводил ее?
– Нет, дружище. Я ее не провожал. После того, как ты свалился без чувств, я думал только о том, чтобы быстрее доставить тебя домой. Так что, мы выехали из леса, и она поехала налево, а я направо.
– А ты хоть узнал, где она живет?
– Она живет и работает во дворце. Она дочь главного управляющего Ятона. Так что, у нас теперь там свой человек.
– Как будто это как-то меняет дело? – Усмехнулся Атэс. – Хотя, может быть, и меняет. Она ничего такого не говорила… обо мне?
– Ну, в общем, только то, что она тебе обязана жизнью, что ты ее спас, и все такое. Мы не очень много разговаривали. Я торопился отвезти тебя, и подумал, что и ей после всего этого лучше поскорее домой. Так что….