Во власти огненного наследства
Шрифт:
– Высекут, не высекут! Ты будешь отвечать на мой вопрос или нет? Почему у тебя порвано платье?
Она вздохнула и, посмотрев на отца с любовью и снисхождением, устало сказала:
– Папа, я была сегодня на волосок от смерти. И я очень, и даже очень-очень тебе хочу обо всем рассказать. Но ты не представляешь, как я устала. Дай мне, пожалуйста, переодеться, отдать это несчастное платье Дарине, пройти в трапезную и что-нибудь перекусить. Я жутко голодна. И там я тебе все-все расскажу. Ну, пожалуйста, папочка…!
– Дарина, скорее всего, уже спит. Да и, мне кажется, ты так его порвала,
– Она починит. Она и не такое чинила. Тем более, если я ее об этом попрошу.
Мелькарт тяжело вздохнул:
Ладно, дочь. Иди, умывайся, переодевайся. И я жду тебя в трапезной.
Было уже поздно. В окно светила почти полная луна. В открытое окно был слышен стрекот ночных кузнечиков. Изредка звучало ржание коней.
Мелькарт, усталый от переживаний и рабочего дня, откинувшись на спинку плетенного удобного кресла, обитого кожей на подлокотниках, с легкой укоризной смотрел на дочь, которая, опустив голову, с виноватым видом сидела перед ним. На ее лице все еще был виден сильный кровоподтек, на щеке и на руках синяки, ноги поцарапаны.
«В общем-то, побои налицо. Даже не нужно будет ее отправлять к тете», – подумал он, но вспомнив, как ей достались эти побои, он осек себя, чтобы даже и не думать в этом направлении. Ох, как он любил ее! Он готов был все сделать для нее, лишь бы она была счастлива. Однако ситуация требовала от него быть строгим отцом, который должен воспитывать свою дочь, пусть уже и достаточно взрослую, даже когда ему этого совсем не хотелось.
– Так, что ты говоришь, как это случилось? Ты сама не заметила, как оказалась в лесу?
– Да, папа. Я опомнилась, когда была уже на поляне, – Ирис не хотелось оправдываться, но, когда отец с ней говорил в таком тоне, по-другому она просто не могла.
– Ну, допустим. Но, как я понимаю, увидев, что ты посреди леса, ты не остановилась, и не повернула домой, а продолжила ехать в глубь, так?
– Да, – ответила она, потупив взор.
– Ну, и как это понимать? Ты на ночь глядя отправляешься в глубь леса, и потом ты удивляешься, что за тобой погнались разбойники?
– После этого…, выкормыша, – она хотела сказать гораздо более грубое слово, но понимая реакцию отца, сдержалась, хотя все равно получилось довольно грубо, – мне было на все плевать. Он начал меня… в общем… не надо было руки распускать.
– Не выкормыш, а царский сын, – мягко поправил Мелькарт, – но разве того, что ты ему заехала по лицу, было недостаточно?
– Царский сын, а ведет себя, как последний плебей. Никакого достоинства.
Отец поднял руку, призывая ее к спокойствию.
–Завтра для вида сходишь к Сосепатру. Я с ним поговорил. Побудешь в него полчаса, как будто бы он дал тебе двадцать плетей. Крикнешь пару раз. В общем, это для отвода глаз.
– Ух, как это все унизительно! – поморщилась она.
– Ай, перестань! Благодари Бога, что у нас такой царь, который все понимает и большего не требует. Если бы не …Астэр, и этого бы не потребовалось. В следующий раз думай лучше. Если бы ты просто вырвалась и убежала, все это было бы не нужно, а так, как уж есть. Не стоило рук распускать. Какой-никакой, но он принц.
– Да, знаю я, папа! – сказала она так, чтобы он понял, что ей крайне неприятна эта тема.
– Ладно, это уже не так важно. Я хочу знать, что произошло дальше. Ты говоришь, что двое молодых людей тебя спасли от верной погибели. Как именно это случилось? Ты узнала их имена?
– Меня догнали и сбросили с лошади. Когда я очнулась, я была уже раздета и привязана. Они хотели надо мной надругаться все вместе и…, в общем, как я поняла по их разговорам, если я все еще буду жива, замучить меня до смерти.
Мелькарт тяжело вздохнул. Он даже не хотел представлять эту картину.
– А потом откуда ни возьмись эти двое. Один из них необыкновенный воин. Кстати, это он спас Эмиля и Дария от тех девяти разбойников.
Отец поднял удивленно бровь.
– Откуда ты знаешь? Это после этого случая стража осматривала лес? Почему я впервые слышу, что это был царский племянник со своим слугой?
– Потому что они не стали признаваться. Если бы не Сахир, я бы тоже не знала.
– Сахир? Кто такой Сахир?
Ирис стыдливо опустила глаза.
– Один из тех, кто меня спас.
Мелькарт не мог не заметить, как порозовели ее щеки.
– О! С этого места, пожалуйста, поподробней. Кто этот молодой человек?
– Я же уже сказала.
– Э, не! Я же вижу, что здесь что-то большее.
В ответ последовало лишь красноречивое молчание.
– Дочь!
– Что, папа?
– Пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Что связывает тебя и этого Сахира? Как он оказался в этом лесу? И как так получилось, что он спас Дария и его слугу?
– Ах, папа! Я сама не знаю, как так получилось. Я гуляла по лесу. На этой самой поляне повстречала его. Мы познакомились. И в разговоре я поняла, что это был именно он. Хотя он мне не признавался. Просто он случайно проговорился, и мне стало ясно, что это он.
– А он не мог все это подстроить, чтобы привлечь твое внимание? Ну, подговорить разбойников, например?
– Нет, папа! Что ты!? – порывисто ответила она. – Спасая Дария с Эмилем, он дрался с девятью, и победил. Он Эмиля спас из петли! Они потом еще восхищались его умением владеть оружием. А спасая меня, он дрался не на жизнь, а на смерть, и убил на моих глазах шестнадцать человек. А его самого ранили. У него стрела прошла насквозь. Если бы задела сердце, его бы уже не было в живых, – у нее поник взор. – Хотя я не знаю, а жив ли он еще? Он упал без чувств от потери крови. Он был весь исполосован. У него губы посинели. Мы с Назиром погрузили его на коня, и он поспешно уехал, чтобы быстрее оказать ему помощь.
– Так, что ж ты не притащила его во дворец? Мы бы здесь оказали ему помощь гораздо быстрее!
Она низко опустила голову и тихо проговорила:
– Я растерялась, папа. …Не знала, …как правильно поступить. …Я думала, что теперь меня за мой проступок могут наказать, и …даже, может быть, …казнить. Я не дерзнула предлагать им помощь.
Мелькарт глубоко и тяжело вздохнул. Немного подумав, он спросил:
– А Дарий и Эмиль знают этого …Сахира?
– Нет, папа. Он им помог, и тут же уехал. У него лицо было платком повязано, поэтому они его даже не разглядели.