Во власти пламени
Шрифт:
Пришлось выжать из себя улыбку и заверить, что со мной все в порядке.
После ухода Клер я не стала мешкать — сразу отправилась в купальню и, не дожидаясь, пока вода нагреется с помощью артефакта, стянув с себя скатерть, вошла в бассейн. Меня продолжало трясти. Обхватив себя за плечи, стояла в воде, чувствуя, как из прохладной та становится теплой, но расслабиться все равно не получалось. Глаза предательски щипало, по щекам катились слезы.
Нырнула с головой, желая смыть их, а с ними и воспоминания о своем безумном поступке. Жаль, от воды в уничтожении страшных картин
Не знаю, сколько времени провела в купальне, то немного успокаиваясь, то снова начиная плакать. Наверное, так бы продолжалось до самого рассвета, если бы за дверями вдруг не послышались чьи-то резкие, тяжелые шаги.
Из гостевых покоев Аксен вышел сам, хоть тальдену очень хотелось схватить Марха за шкирку и проволочь его до самой лестницы, чтобы потом столкнуть со ступеней. Пусть бы катился в холл, а оттуда на фальвах убирался из Огненного чертога куда подальше.
Взгляд бывшего друга был мутным, походка нетвердой. Наверное, только это и помогло Аману справиться с искушением и не врезать Марху как следует. Много раз. Бить, пока маг, посмевший дотрагиваться до его Риан, не потеряет сознание от боли.
Аман и сам был не в лучшей форме и понимал, что так просто Марх не позволит превратить себя в отбивную. Но на это Огненному было плевать. Останавливало одно: Аксен находился под воздействием зелья и вряд ли до конца осознавал, что делает.
— Разве какая-то шлюха стоит многолетней дружбы? — презрительно сплюнул себе под ноги Аксен.
Они как раз подошли к лестнице, и замаячившие во тьме ступени стали для Амана тем еще искушением. И снова ему пришлось тренировать свою выдержку и запечатывать глубоко внутри, словно в броне, чувства.
— Сейчас ты ничего не соображаешь. Надеюсь, проспавшись, поймешь, что совершил, и будешь умолять Риан о прощении. В письме. А если нет, мне такой друг не нужен.
— Я совершил? — вцепившись в перила, чтобы не упасть, громко хмыкнул мужчина. — Да она сама ко мне явилась! И непохоже, что ее заставили. Видел бы ты, как она передо мной извивалась! Ее тело так и просило, чтобы я порезвился с твоей рабыней.
Тренировать выдержку с каждой секундой становилось все труднее. Все труднее сдерживать себя и злость, что слепила глаза всякий раз, стоило представить Марха, силой удерживающего Риан.
Танцевала? Извивалась? Просила?
Понимая, что долго сдерживаться не сможет и тогда случится непоправимое, Каррай все-таки схватил мага за шкирку и поволок вниз. Должно быть, злость придала ему сил, потому что Марху не удалось вырваться. Лишь оказавшись под звездным небом, князь отпустил его, швырнув на землю.
— Фальва сам себе оседлаешь или убирайся пешком. Мне все равно. Но в этом доме, Марх, тебе больше не рады.
Мужчина тяжело поднялся. Вскинув взгляд, полный ненависти, которой Аман в нем прежде не замечал, яростно прошипел:
— А меня еще мучили угрызения совести. Теперь вижу, что мучили зря. Я с удовольствием разделаюсь с тобой, Каррай. Не сегодня, но очень скоро. И тогда некому будет оберегать малышку Риан.
Громкий голос Марха привлек стражников, несших у ворот ночную вахту.
— Проследите, чтобы он убрался, — велел князь подбежавшим воинам и, больше не взглянув на гостя, зашагал к замку.
Аман не придал его последним словам значения, решив, что зелье и хмель окончательно лишили мага рассудка. Обнажили его истинные чувства. Тальден и раньше порой ловил себя на мысли, что за дружеским отношением Аксена скрывается совсем иное: зависть, стремление возвыситься до одного с ним уровня.
Но теперь это переросло в нечто большее. Там, за стенами замка, лицо Марха было обезображено ненавистью. Он ведь даже не пытался противиться действию зелья, хоть и был сильным колдуном. Легко уступил вожделению, а может, желанию задеть Огненного побольнее.
Как бы там ни было, он Марха больше не увидит. С матерью тоже надо разобраться. Не сейчас. Пусть помается до утра. Сейчас ему следует отправиться к себе, попытаться успокоиться и привести в порядок чувства. Но вместо того, чтобы поступить благоразумно, тальден, сам не понимая, что делает, направился в покои элири.
«Танцевала. Извивалась», — звучали в сознании злые слова мага. Били набатом, вытрясая из Огненного остатки самообладания.
Не скоро удастся стереть из памяти застывшую перед глазами картину: Риан во власти другого мужчины.
— Еще немного, и я решу, что стал одержим ею, — злясь на себя за это чувство, пробормотал тальден. Толкнул раздраженно двери. В два шага миновав прихожую, вошел в спальню алианы.
Вот только алианы в ней не оказалось, зато за дверью, ведущей в купальню, раздавался тихий плеск воды. И Каррай, как будто тоже одурманенный приворотными чарами, направился к этой двери. Единственной и такой ненадежной преграде, что отделяла его от Риан.
Неужели Клер вернулась? Это была первая мысль, посетившая мое не слишком ясное сознание. Вторая — воспитанница Карраев ступает легко, почти бесшумно — заставила вздрогнуть и тихонько выругаться.
Только его драконьей светлости мне здесь сейчас не хватало.
Я в панике огляделась, коря себя за то, что не удосужилась взять с собой даже ночную сорочку. Выскочив из бассейна, кое-как отжала волосы и завернулась в оставленную на полу скатерть, которая в одно мгновение стала влажной и теперь предательски липла к коже, подчеркивая все то, что совсем не следовало подчеркивать.
— Кто здесь? — спросила я громко и тут же, на свою беду, получила ответ в виде распахнувшейся двери.
Испуганно скрипнув, створка ударилась о стену, явив моему взору его взбешенную светлость. Если там, в комнате, озаренной пламенем свечей, взгляд Каррая был угольно-черным, то сейчас он метал громы и молнии. В меня.
— Прежде чем набросишься на меня с упреками, хочу поставить тебя в известность: это была идея твоей матери.
— Я знаю, — хмуро бросил Аман, продолжая сверлить меня яростным драконьим взглядом. От человека в нем мало что сейчас оставалось. — А еще мне бы хотелось узнать, почему ты так легко согласилась, Риан? Соглашаться вообще не в твоих привычках.