Во воасти грека

Соня Б.

— Понятия не имею, о каких отношениях речь, возможно, это похоть или какие-то остаточные чувства из прошлого, — пытаюсь убедить себя больше, чем его.

Зар искоса смотрит на меня, вцепившись в руль так, что костяшки его пальцев белеют.

— Чушь собачья! Можешь продолжать верить в это дерьмо, если хочешь, но в глубине души ты знаешь правду так же хорошо, как и я.

Остальная часть поездки проходит в тишине, так как мы оба погружены в свои мысли.

Чуть больше часа спустя мы съезжаем с шоссе на частную дорогу. После нескольких поворотов Зар сворачивает на

грунтовую дорогу, по обе стороны которой растут деревья. Когда он делает последний поворот налево, деревья расступаются, и перед нами предстает красивый большой одноэтажный дом. Зар выруливает на большую кольцевую подъездную дорожку и останавливается.

— Это и есть твой островок безопасности? — спрашиваю я, пребывая в восторге от красивой лужайки, замысловатого пейзажа и полевых цветов. Вокруг дома растут большие тутовые деревья и сосны.

— Да, — отвечает Зар, заглушая двигатель. Он берется за дверную ручку, затем добавляет: — И твой тоже.

Он открывает свою дверь и выходит прежде, чем я успеваю отреагировать на его заявление. Хотя я готова посмотреть, как все сложится для нас с Бальтазаром, комментарий «и твой тоже» немного преждевременный. У меня есть собственный дом; если не получится вернуться в него в ближайшее время, то я всегда могу пожить у Джанаи. Если я потесню ее пространство, то всегда могу снять номер в одном из отелей недалеко от «Мистик». Возвращение в дом моей мамы я даже не рассматриваю.

Я вздыхаю, выходя из машины. Люди Зара вытаскивают из багажника мой чемодан и сумку, а сам он идет по дорожке к входной двери. Прижимает руку к панели безопасности, которая немедленно открывает дверь, распознав отпечатки.

— Впечатляет, — констатирую я, подходя и становясь позади него.

— Добавим и твои данные, если хочешь.

— Я подумаю, — отвечаю, уже делая мысленную пометку позвонить в фирму, которая устанавливала мне сигнализацию, чтобы узнать, есть ли у них подобная версия.

Зар открывает дверь и пропускает меня первой. Я сдерживаю вздох, входя в просторный холл с хрустальным светильником, свисающим с потолка, и замираю, увидев на стене фотографии, на одной из которых изображена смеющаяся я. Подойдя к фото, пристально смотрю на него, вспоминая, по какому случаю оно было сделано.

— Почему здесь висит моя фотография?

— Потому что я купил этот дом, зная, что когда-нибудь ты окажешься здесь со мной. Ты думала, что та ночь была всего лишь на один раз, но я так не считал, Нина. В моих глазах этот дом — наш. Поговорим об этом позже. Уверен, что Джиджи уже приготовила нам что-нибудь поесть.

— Джиджи? — переспрашиваю я.

Зар улыбается, беря мою руку в свою.

— Да, Джиджи. Она живет в моей семье столько, сколько я себя помню. Она была моей няней много лет назад, и когда я переехала сюда из Чикаго, настояла на том, чтобы поехать со мной. Они с моей матерью очень близки. Ты полюбишь ее.

— С удовольствием с ней познакомлюсь.

— Джиджи! — зовет Зар, пока мы петляем по коридорам, подходя к кухне. Пожилая чернокожая женщина плотного телосложения стоит у плиты и помешивает еду в большой кастрюле.

— Бальтазар,

прекрати называть меня по имени, будто чертов полицейский! — суетится она, убирая ложку на столешницу, затем поворачивается к нам. — Почему вы так долго? Я думала, приедете гораздо раньше.

Зар отпускает мою руку, подходит к пожилой женщине, обнимает ее, затем целует в щеку.

— Нам нужно было собрать вещи Нины.

Джиджи смотрит на меня, затем одаривает приглашающей улыбкой.

— Какая же ты хорошенькая!

— Спасибо, — краснею я.

Зар отходит в сторону и знакомит нас.

— Джи, это Нина. Моя Нина.

Джиджи смеется, хлопая себя по груди.

— Мальчик мой, я знаю, кто она, черт возьми! Ясно видно, что это та же самая девушка с фотографии! Нина, так приятно наконец-то познакомиться с тобой! Я Джиджи Валентайн, и говори мне, если тебе что-нибудь понадобится, договорились?

— Да, мэм.

— Завтрак почти готов. Проводи Нину в ее комнату, а потом возвращайтесь поесть. Знаю, что ты еще не накормил девочку. — женщина оглядывает грека с головы до ног, придавая лицу жалкое выражение, качая головой, затем снова берет ложку.

— Пойдем, ты слышала, что сказала Джи? — заявляет Зар, переплетая свою руку с моей, а затем тащит меня из кухни.

Показав мне игровую комнату, кабинет и три большие, полностью меблированные комнаты для гостей, одна из которых, как я думала, будет моей, Зар ведет меня по коридору, который заканчивается одной дверью.

— Ты будешь жить в моей комнате. Я не смогу находиться с тобой под одной крышей, не имея возможности спать рядом.

Я ахаю, оглядывая просторную комнату. В спальне большая кремовая кровать на платформе, комоды, шкаф и тумбочки в тон. Комната оформлена в кремовых и черных тонах. На кремово-черном пуфике в изножье кровати лежат мой чемодан и сумка. В середине стены справа красуется одно большое окно с видом на двор.

— Ванная здесь. — Зар указывает на дверь в дальнем левом углу, направляясь к ней. Открывает дверь, затем включает свет. — Прими душ и встретимся на кухне. Джиджи уже как раз закончит готовку.

Когда грек направляется к двери, я зову его по имени:

— Зар.

— Да? — оборачивается он.

— Спасибо.

— Не стоит благодарить меня, Нина. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности, даже если это означает возобновление войны. — он пронзает меня серьезным карим взглядом. — Увидимся на кухне. — с этими словами он выходит из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я быстро принимаю душ, затем надеваю чистые джинсы, футболку и кеды. Пока стою перед зеркалом в ванной, поправляя прическу, звонит мой мобильный. Бегу в комнату и хватаю сумочку, чтобы достать телефон. На экране высвечивается имя мамы. Я уже знаю, зачем она звонит, но, как и в любой другой раз, надеюсь, что, возможно, она просто хочет узнать, как у меня дела.

Глубоко вздохнув, нажимаю кнопку ответа.

— Привет, мама.

— Нина, где ты, черт возьми, находишься? Я проезжала мимо твоего дома, машина там, а тебя нет, — верещит мама, даже не потрудившись поздороваться.