Во всем виновата Маринка
Шрифт:
– - В отца пошёл, - решила Марина.
Ему было четыре года. Чаще всего он тихонько рисовал или листал книжку. С Мариной мальчишка подружился. Младшие сестрёнки были полной противоположностью: шумные хохотушки, проказницы и абсолютно одинаковые по внешности. Да, они были близнецами-тройняшками. Знакомясь, Марина подумала: "Вот почему их четверо: родили мальчика, захотели девочку, а получилось три девочки, куда же денешься".
Но прошло полгода, прежде чем Марина смогла начать улыбаться детям и по-настоящему подружиться с соседями. До этого она вежливо здоровалась, о чем-то говорила, автоматически улыбалась детям, гладила
Жили Сергей и Валюша бедновато, но дружно, тепло своей души щедро дарили новой соседке, интуитивно чувствуя, что женщина страдает.
Валя сидела с детьми, Сергей развозил хлеб, получал мало, бабушек не было - Валя и Сергей были детдомовцами. Прошло полгода. Рядом с этой шумной компанией Марина немного оттаяла душой. Она начала потихоньку улыбаться, глядя на проказы девчонок, полюбила говорить с Толиком, учила с ним буквы. Мальчик был умненький, она купила ему толстую дорогую красивую книжку. Ребенок был в восторге. Сергей же помрачнел и попросил соседку этого больше не делать - он хотел сам всего добиться. Марина плохо поняла его мысли. Валюша же часто болела, и тут уж Марина не смотрела ни на какие запреты, помогала, как могла. Покупала лекарства, если у соседей не оказывалось денег, варила еду, кормила повкуснее детей, несмотря на ворчание главы семейства. О прошлом им рассказала лишь то, что похоронила мужа.
Иногда звонила Ирине и Тимофею, сообщала, что всё в порядке. Так и прошло время, приближался год со смерти мужа. Казалось, в душе наступил желанный покой. Георгий по-прежнему часто снился, просил его отпустить, что-то ещё говорил, она не могла разобрать.
В день смерти мужа Марина поехала на дачу. Пришла на могилу, положила цветы. Нет, горе не ушло, оно спряталась глубоко в душу, и малейший толчок разбудил его. Опять беспросветные серые тучи окутали будущее. Спокойствие оказалось мнимым, а встречи с Тимофеем и Ириной было не избежать. Вечером она пришла к друзьям. Помянули Георгия, разговор не клеился. Тимофей попросил:
– - Выходи на работу, мне нужна помощь.
– - Нет,- тихо сказала молодая женщина, - не могу.
И это "не могу" как-то сразу многое прояснило. Ирина тихонько дернула мужа за рукав, и Тимофей замолчал, Положение спасла маленькая Юлька. Она со смехом вбежала в комнату и залезла на руки отцу, Тимофей заулыбался, а Ира, строго нахмурив брови, спросила:
– - Ты почему не в постели?
Но за притворной строгостью, чувствовалась гордость за дочку. И весь остальной вечер Марина слушала о том, какая Юля умная, развитая. Глядя на девочку, она думала, что ребёнок изменил жизнь друзей, что любовь приёмных родителей изменила и саму девочку. Хотя она и осталась худенькой, что расстраивало Ирину, теперь это был ребёнок, весёлый, прыгающий, хохочущий и радующий родителей. Всё в Юльке было замечательно. Одно только огорчало маму, по её мнению, девочка плохо ела. Марина подумала, глядя на обильный богатый стол друзей:
– - Сюда бы Валиных близняшек. Вот бы порадовалась тетя Ира пустым тарелкам. Закормили вы свою Юлечку, закормили!
Стемнело.
– - Это там Алексей, мой друг, - пояснил Тимофей, хоть Марина и не интересовалась.
– Бывший офицер, у него семья погибла, тяжело ему.
– - Тима зовёт Алешу к себе работать, - добавила Ирина.
– Мы приглашали его жить у нас, отказался.
Марина ничего не ответила, а про себя подумала:
– - Видеть ваши счастливые лица, Юльку и вспоминать своё, нет уж... Я бы тоже не пошла...
– - Раньше бы всё расспросила, - одинаково подумали муж и жена.
– Кто, откуда, побежала бы знакомиться, помогать... Нет, это не наш Журчеёк. Даже во время болезни Гошки она была веселей.
Но вслух Тимофей только произнёс:
– - Ты же не помогаешь, а Лешке и жить пока негде, да и работы нет, поддержать мужика надо, и мне надёжный человек нужен.
– - Нужен, - равнодушно согласилась женщина.
И заторопившись, Марина ушла.
В старом доме.
Вечер тянулся и тянулся. Надо было, конечно, сегодня же вернуться назад, близняшки бы что-нибудь вытворили, она бы разбиралась, привезла бы им конфеток, Сергей бы заворчал, а Марина сказала бы, что надо помянуть мужа, пусть детки съедят сладости. Уж девчонки своими крепкими зубками тут же все смолотили. Грустные мысли крутились в голове. Зачем жить, для чего? Ответа не было. Попробовала посмотреть фотографии, стало ещё хуже.
– - Нет, пока не надо мне сюда ездить, возле Валюши и детей спокойнее на душе, - пришла к такому выводу женщина, укладываясь спать.
– Господи! Быстрее бы утро!
Ночью она никак не могла уснуть. Промаявшись бессонницей часа три, от снотворного женщина решительно отказалась полгода назад, Марина встала и, накинув халат, вышла на воздух. Дождь давно кончился, было прохладно, даже холодно, и женщина уже хотела уйти, как её внимание привлекли какие-то звуки. Они доносились из деревянного старого дома. Марина прислушалась. Несомненно, там кто-то плакал.
– - Там же, как его, друг Тимки, Алексей, - вспомнила женщина.
– Тимка сказал, у него погибла семья.
А далее, вспомнив, каково ей было год назад, когда хотелось кричать, и бывало невыносимо тяжело порой одной, она медленно пошла к дому. Она не знала зачем, что скажет, не думала об этом. Дверь была не закрыта. Марина вошла в низенькую комнату. Пахло пылью и мышами. Дом, несмотря на то, что здесь поселился человек, не приобрел жилого духа.
Было темно. Выглянула на улице луна, возможно стало увидеть очертания человеческой фигуры. Мужчина, лежащий на кровати, в самом деле, плакал. Женщина присела рядом:
– - Через год станет легче, - сказала она.
– - Откуда ты знаешь?
– мужчина, казалось, не удивился её появлению.
– - Знаю, сама через это прошла.
– - Так ты не Ирина?
– - Нет, я не Ирина, я так, одна из приезжих, - уклонилась от ответа женщина и продолжила.
– Когда не стало близкого мне человека, я думала, что жизнь кончилась: не могла видеть знакомых, друзей, их счастливых лиц, не могла говорить с людьми, а сейчас ничего, говорю, иногда даже смеюсь, и на душе порой бывает так спокойно.