Вода: Наперегонки со смертью

Панченко Сергей Анатольевич

— Макаров Руслан! — повторил военком.

— Я! Здесь! — Руслан наконец-то нашелся.

— Охренеть, Руслан, к черту на рога, — посочувствовал ему Андрей.

— Щербаков Андрей! — выкрикнул военком.

Почти такая же реакция случилась и с Щербаковым. На время он потерял дар речи, смешался, покраснел и ответил спустя несколько секунд.

— Я!

Руслан протянул руку Андрею.

— Ну вот, как и собирались, вместе.

— Моя семья думала, что меня на сборы за город отвезут, что ездить будут регулярно, папку навещать, — особой радости Щербаков не проявил. — Верка теперь

расстроится.

Андрей полез за телефоном, чтобы сообщить родным дурное известие.

Руслан тоже решил набрать Наталье.

— Привет, воин.

— Привет, Ярославна. Ждать будешь?

— Уже жду. Куда?

— Благовещенск.

— Кудааа? — не поверила «бывшая».

— На китайскую границу, представляешь?

— Все так серьезно?

— Представляешь, не думал, не гадал. Это точно, отпуск получается.

Полстраны из окна поезда увижу. Турист, мать твою.

— Да, матери уже звонил?

— Нет. Позвони ты, а? А то она расстроится, а ты умеешь с ней правильно разговаривать.

— Ладно, позвоню. Скажу, что орешков кедровых привезешь.

— Не вопрос, если они там есть, привезу обязательно.

— Знакомых нашел каких-нибудь?

— Да, тут мой клиент постоянный, мы с ним вместе едем.

— Хорошо, так я буду спокойнее за тебя.

Признание беспокойства дорогого стоило из уст бывшей жены.

— Ладно, Натах, военком какой-то инструктаж начал, из поезда еще раз наберу.

— Пока.

После короткого инструктажа о правилах поведения в общественном транспорте, на территорию военкомата въехали два военных грузовика с кунгами. Военком объявил погрузку. Руслану это напомнило сюжеты о добровольцах времен Великой Отечественной, которых так же грузили в машины и везли прямо на линию фронта. Макаров занял место на скамье вдоль борта себе и Андрею. Большинство же разместилось прямо на полу, на своих сумках, рюкзаках и баулах.

На Андрее Щербакове не было лица.

— Ты чего?

— Тошно как-то, не могу отделаться от ощущения, что уезжаю навсегда.

— Брось себя накручивать. Предлагаю отметить наше возвращение в

кафешке.

— Угу, — нехотя согласился Андрей.

Грузовики заехали прямо на перрон. Прицепной вагон, на котором они должны были отправиться, стоял в тупике. Офицер, руководившей группой «партизан» приказал ссаживаться и заходить в вагон. Его команды нагнетали еще больше сходства с мрачной обстановкой военного времени. Руслан отгонял от себя тревожные мысли, как мог.

Вагон оказался плацкартным и довольно потрепанным. Зато в нем было тепло и немного пахло угольным дымом. Две женщины проводницы суетились, распределяя мужчин по местам. Руслан и Андрей заняли боковушки, не желая разделять общество с другими. Место не самое удачное, но так можно было обезопасить себя от слишком навязчивой компании, сделав вид, что они гуляют по- своему.

Уютная атмосфера вагона помогла избавиться от дурных мыслей. Даже Андрей повеселел, снова начал звонить семье. Макаров, успокоившись, почувствовал голод и решил проверить, что за угощение ждало его в пакете с наклейкой «съесть сразу». Открыл и почувствовал запах печеного и не только его. Его ждала банка теплых щей, замотанная полотенчиком и окруженная горячими пакетами с пирожками. Соленые корнишоны и помидорчики черри, законсервированные с острым красным перцем. Его любимая закуска к крепким напиткам. Гречневая каша в судочке, тоже убранная в пакет вместе со столовыми принадлежностями. И еще «полторашка» с концентрированным вишневым соком, тот, что готовила бывшая супруга вместе с его матерью летом. Острый приступ трогательной благодарности к жене тронул его душу.

Руслан набрал ее номер.

— Привет. Наташ. Я в поезде уже, открыл только первый пакет, это что, все мне?

— Ну, поделись с кем-нибудь, если не съешь. Я не хотела, чтобы ты выглядел напротив женатых мужиков хуже.

— Тебе удалось, — Руслан увидел, как Андрей вынул и положил на столик синюшного вида вареную курицу в окружении вареного картофеля. — Всю ночь не спала что ли?

— Ты на войну, а я спать? Потерплю.

Вагон тряхнуло. Тепловоз зацепил его и потянул.

— Кажется, отправляемся.

— Давай, Русь, ешь харчи и помни, что это тебе авансом за хорошую службу.

— Пока, Наташ. Служу России. Спасибо за все.

— Пока. Через три часа проверю.

— Оториноларинголог.

Вагон наполнился телефонными разговорами. Мужики отзванивались родным и близким. Когда разговоры стихли, зашуршали пакеты, «завжикали» молнии сумок, застучали бутылки. Народ принялся знакомиться, походя, наполняя рюмки.

Любая жидкость, особенно богатая органикой, такая, как бульон, оставленная без внимания сразу начинала густеть. Хозяин острова, или его смотритель, приготовил бульон из курицы, чтобы накормить гостей. К вечеру, когда он остыл и постоял охлажденным какое-то время, было обнаружено, что он превратился в настоящий холодец. Надо сказать, что его состояние не выглядело инородным, в отличие от обычной воды. Роман даже решил, что его можно есть. Он навернул несколько ложек бульона. Вкус ему показался обычным, а студенистая форма придала своеобразную пикантность.

Через полчала он почувствовал первые тошнотворные позывы, пресность и ощущение, будто у него в желудке находится надутый мяч. Через час его вырвало густой массой. Бульон выглядел так, будто и не переваривался совсем. Ангелина испугалась за мужа не на шутку. Кинулась мерить температуру, промывать желудок. К счастью, спустя некоторое время все неприятные симптомы исчезли без всяких последствий.

— Это значит, что еду надо готовить на раз поесть. Если не сдохну в ближайшее время, значит, вода безопасна, просто не усваивается организмом.

— Ну, ты даешь, Ром, естествоиспытатель. Теперь есть будешь только то, что я приготовлю, и под присмотром.

— Геля, зато теперь мы знаем, что это есть нельзя. Жена закатила глаза под лоб.

Прошла ровно неделя проживания на острове. Новый Год встретили под пальмами. С родителями установили видеосвязь, чокались в экран телефона, слушали новогоднее поздравление президента и бой курантов. Родители беспокоились за детей, но особой тревоги не испытывали. По их словам на родине все было тихо, никакой паники, будто вообще ничего не происходило. Они были уверены, что за детьми скоро придет помощь, и они благополучно вернуться домой.