Вода: Наперегонки со смертью
Шрифт:
— Вообще, эти места очень опасны для судоходства, — Кирилл оперся на парапет и смотрел на мирную поверхность океана.
— Не похоже, — не поверила Маша.
У них в ногах мопс шумно грыз какую-то пластиковую мыльницу.
— Раньше, до того, как был вырыт Суэцкий канал, суда ходили именно этим путем, даже во времена парусного флота. Самая большая опасность, это неожиданно возникающие огромные волны. Перед волной образовывалась большая яма, в которую проваливался корабль, а потом его просто накрывало с головой.
— А в наше время такие случаи были?
— Ну,
— А почему они возникают именно здесь?
— Особенность течений и ветров в этих местах. Резонансное наложение одного на другое способствует появлению волны даже без штормовых условий.
— Ты, Кирилл, так много знаешь, — Маша решила, что самое время сделать очередной комплимент.
— Кроме того, откуда взялся этот вирус, решивший лишить нас жидкой воды,
— вышел из положения Кирилл.
— Я видела ролик, теперь в районе Мальдив можно ходить по поверхности воды. Она спокойно держит человеческий вес.
— Я тоже видел, и это выглядит пострашнее торнадо или извержения вулкана. Я весь мурашками покрылся, — Кирилл передернул плечами.
— Почему? По мне, так вызывает научный интерес.
— Это так противоестественно, что у меня в голове не укладывается. А ты слышала, как быстро растет температура в тех широтах?
— Да, испарения уменьшаются. Много тепла аккумулируется в верхнем густом слое. Интересно, до каких пор температура будет подниматься?
— Без понятия. Если не будет дождей, то, как в пустыне, наверное? Это и будет пустыня.
— Только пустыня быстро остывает ночью, а гель так быстро не остынет.
— Выходит, что там будет хуже. И еще меня беспокоит, что станет с осадками по всей планете, когда не останется жидкой воды в океанах? Мир быстро высохнет без них.
— Как все печально. Надо бежать на полюс северный или Южный.
— Конечно, только нам с тобой эта идея пришла в голову, — Кирилл иронично усмехнулся.
— Отсюда мир не выглядит опасным, — Маша окинула взором бесконечные водные просторы.
— А мне утром, когда умывался, пришла мысль, что любое происшествие, особенно такого масштаба, это нам намек, в смысле человечеству, что пора заметить что-то, о чем нам природа давно пытается сказать. В любой проблеме, встающей у тебя на пути, обязательно есть посыл, помогающий сделать шаг вперед.
— Так вот какая у тебя философия. Похоже, какие-то намеки мы пропустили мимо ушей, раз нам так сразу подсунули катастрофу планетарного масштаба?
— Похоже на то. Человечество сейчас в ситуации спортсмена, бегущего по дорожке, политой бензином. Позади настигает пламя, остановишься — сгоришь к чертовой бабушке. Где-то на финише нас ждет огнетушитель. Осилим, добежим и потушим, заодно подправим затекшую жиром форму. Нет, так и делать нами нечего, такими медленными и тупыми.
— Жестко, но в самую суть.
В этот момент Карл хрустнул мыльницей и задергал головой. Он поднял мордаху вверх. Жесткий пластик застрял
— Карл, это была казенная мыльница, — Кирилл нагнулся, чтобы рассмотреть каким образом мыльница застряла в пасти четвероногого друга.
Он приподнял складки кожи вокруг пасти. Карл терпеливо замер, только воздух с хрюканьем покидал его ноздри. Хозяин нащупал кусок пластика, упершийся в нёбо почти у самой гортани. Придавил его под скулящий возглас и вынул из пасти.
— Намек в этой проблеме такой, не надо давать собаке предметы, которыми он может пораниться, — сделала вывод Маша.
— Надо сходить на кухню и попросить кость для него. Он любит поглодать что-нибудь в свободное время.
— А чем он занят в несвободное? — усмехнулась Маша.
— Спит или ест.
— Работяжка ты наш, — Маша потрепала пса за ушами.
Пес вывернулся и лизнул ее руку. Интерес к мыльнице у него прошел.
Кирилл сгреб осколки, убрал в карман ветровки.
— Смотри, Кирилл, какие странные волны, — Маша смотрела на океан. Поверхность воды на самом деле выглядела необычно. Она рябила частой, но высокой волной, появляющейся бессистемно. Волны не перекатывались. Они просто возникали на ровном месте, будто их выталкивало наружу. И такая картина происходила везде, насколько хватало глаз. По громкой связи пришла команда покинуть палубы.
В комнате отдыха находилась половина коллектива ученых. Даже раненый Петрищев, выглядевший совсем неплохо, находился тут.
— По курсу шторм, — объяснил Черных вошедшим в помещение Кириллу и Маше.
— Понятно, — Кирилл опустил Карла на пол.
— Если шторм затянется на несколько дней, то мы можем потерять время и тогда…, — Петрищев красноречиво замолчал.
— Давай без пророчеств, — не удержался Платон.
Кирилл по тяжелой атмосфере, царящей в комнате отдыха, догадался, что шторм до их прихода уже обсуждали. Их появление чуть не вызвало продолжение бурной полемики. Одной из характерных черт, отличающей обычных людей от ученых, была упертость последних в отстаивании своей точки зрения. Если бы ученые не были в своей массе людьми миролюбивыми, то большинство споров заканчивались бы кровопролитием. В комнате висел ощутимый заряд напряженности разных потенциалов.
— Давайте, кино какое-нибудь посмотрим? — предложила Маша. — Любовь и голуби, например?
Старая советская комедия, засмотренная до дыр, считалась универсальным фильмом, удовлетворяющим пристрастия всех.
— Включай, — согласился Черных.
Кирилл задремал под фильм. Проснулся неожиданно. Ему показалось, что он проваливается куда-то и что его от этого тошнит. Он открыл глаза. Коллектив смотрел в телевизор. Там шло уже другое кино. Сквозь звук динамиков доносился свист ветра и удары волн. Гравитация время от времени почти пропадала, в носу начинало щекотать, как при падении, потом все выравнивалось и начинало тянуть в обратную сторону. Кирилл понял, что они уже вошли в зону шторма.