Водитель трамвая
Шрифт:
Однако до этого мы пока не добрались. Пока мы только в Октябрьском депо, на улице поздняя осень, роняющая листья и слезинки дождя… простите, снова увлёкся. На дворе осень и точка. Свистит ветер, горожане прячут взъерошенные головы под зонтами, и ёжатся в тёплых куртках. А на учёбу к наставнику Решетову пришли четверо. Двое мужчин и две женщины. Это собственно я, сорокалетний бывший водитель Володя, девушка Наташа и Жанна Васильева. Впереди у них две недели усиленной водительской подготовки. И на этой самой пресловутой подготовке я немного задержу внимание читателя. С его великодушного позволения. Ибо именно здесь я по-настоящему научился ориентироваться на дороге, и худо-бедно разбираться в столь сложном деле.
Глава 4. В Октябрьском депо
В Октябрьское депо мы были вызваны к семи часам утра. Что тут поделаешь? Такие порядки. Приказано — значит выполним. Впоследствии если я выходил на работу в семь утра, то считал себя почти белым человеком. А тогда мы явились в депо вместе с Жанной зевающие и бледные как вампиры из трансильванской глуши. С девушкой мы договорились встретиться на станции метро Щукинская ещё накануне. С тем чтобы вместе отправиться по незнакомому
Итак, мы прибыли в депо и отметившись в каком-то окошечке у диспетчера стали ждать развития событий. Вскоре появились Володя и Наташа. А следом за ними материализовался и наш «главный». Водитель-наставник то бишь. Мы негромко галдели, радуясь пребыванию в тёплом помещении и возможностью отдохнуть от опостылевшей учёбы в комбинате. Однако очень хотелось спать — это основное ощущение, оставшееся у меня от того утра и по сию пору. Впрочем, как только появился Решетов, сон слетел, уступив место интересу. Попробую описать нашего нового знакомого. На вид наставнику октябрьского депо было лет пятьдесят. Небольшого роста, с бородой и в очках он явно происходил из немного другого сословья. Не трамвайного. Как вскоре выяснилось так оно и оказалось. Решетов являлся бывшим инженером. Он всю жизнь просидел в стандартной инженерской конторе (где уж я не знаю), но как сам он рассказывал, занимались они там чем — то связанным с оборонкой и хоть получали не много, но на жизнь вполне хватало, а главное — работа совсем не напрягала. Всё изменилось в горбачёвские злые времена. Решетов потерял работу в конторе, где просиживал штаны, защищая нашу страну от иностранных интервентов, и дабы не впасть в другую крайность, а именно — не устроить голодный русский бунт не бессмысленный, но беспощадный — устроился работать водителем трамвая. Работу эту он ненавидел, наступившие перемены в стране не признавал, ностальгировал по минувшему, и очень любил свою машину — старенькую победу которую купил пару лет назад. Больше всего Решетова восхищало в ней качество железа кузова и дизайн. Одевался он очень просто: брюки тёмного цвета, тёплая куртка, перекликавшаяся с брюками да обычная шапка, по фасону также ничем не отличавшаяся от брюк и куртки. Словом, типичная одежда девяностых для людей, живущих «впритык».
— Ну что, пошли, — сказал он нам, закончив какие-то бумажные дела у диспетчера, и внимательно оглядывая каждого из нас.
Мы вышли на холодную улицу, где на нас тут же набросился злобный ветер с крупинками осеннего снега. В мрачном молчании мы побрели между тёмных вагонов припорошённых снегом, и после довольно продолжительного блуждания отыскали, наконец, учебный вагон. Наш главнокомандующий не стал по примеру Морозовой талдычить нам о том, как следует принимать трамвай и рассматривать каждую царапину на корпусе, а быстро засунул руку куда-то в темноту, щёлкнул чем-то и передняя дверь нехотя отворилась. Решетов первый зашёл внутрь, включил аккумуляторную батарею и поднял пантограф (токоприёмник, если кто-то забыл). Следом он включил обогрев на полную катушку, и только после этого настроение его немного улучшилось. Лицо нашего нового знакомого потихоньку перестало напоминать лица нынешних защитников прав геев, и по мере того как тепло стало наполнять вагон, глаза наставника наливались трамвайным опытом и смыслом.
— Ну ладно, — произнёс он, снимая куртку и вешая её на крючок. Под курткой оказался полосатый шерстяной свитер. — Сейчас поедем. Кто-нибудь уже сталкивался с дорогой?
Решетов обвёл присутствующих безучастным взглядом. Голос его звучал тихо и уныло. Глядя на него, могло сложиться впечатление, будто он был рыбой в маленьком и забытом всеми пруду со стоячей водой.
На его вопрос откликнулся Володя, сообщивший о своём немалом водительском стаже и Наташа, имевшая «Жигули» и всюду разъезжавшая на них. Мы с Жанной отмолчались. Впрочем, Решетову, судя по всему было безразлично на самом деле, кто чего умеет.
— А на транспорт вас что привело? Деньги? — оказался следующий его вопрос.
— Да какие тут деньги? — с пренебрежительной улыбкой возразила Наташа. — Это не деньги, это — слёзы.
— Да, — поддержал её Владимир. — Какие тут деньги? Скорее — стабильность. Не задерживают зарплату и уже хорошо…
Вскоре мы выехали из депо и покатились по узкой улице. Первой на обкатку наш Главный посадил Наташу. Та вела хоть и неуверенно, (как-никак трамвай это не автомобиль, и вместо руля надо щёлкать контроллером), но и совсем не плохо. Мы миновали пару перекрёстков, свернули влево и вправо, и покатились вдоль длинной бетонной стены. Атмосфера ничем не отличалась от первой учебной езды. Решетов что-то объяснял по ходу движения, помогал правильно оценивать дорожную ситуацию, навстречу ехали вагоны, работавшие на линии, и каждый водитель приветствовал Решетова вспышками фар. Пассажиры на остановках бросались к нам и с разочарованием отшатывались, когда наш наставник вместо открытых дверей угощал их громким звонком. Словом, ничего нового не было. Позже Наташу сменила Жанна. Мы уже катились совершенно одни — ни спереди, ни сзади вагонов не было, и Решетов немного расслабился.
— Березовский — то видели, что сейчас у нас творит? — спросил он неожиданно. И не дождавшись ответа, продолжил:
— Да — а — а, Россия опять в руках маньяков…
— Ну как всегда, — отозвался Володя.
— Да, — мрачно констатировал Решетов. — То ли дело Сталин! Вот это был хозяин. Всё в дом тащил. Ничего вывозить не давал. И стрелял таких как Березовский… и правильно делал.
Далее последовала целая тирада, посвящённая нашей родине. Как она пала несчастная от деятельности… м-м-м… знаете кого? Я думаю, знаете. Но я всё равно перечислю. Зажимайте пальцы: от предателей
— Ну садись, — обратился ко мне Решетов. — Посмотрим, что ты умеешь.
Надо заметить: вагон КТМ понравился мне с первого взгляда. И понравился куда больше «Татры». А когда я занял водительское место, восторгу моему не было предела. Главное отличие заключалось в обзоре лобового стекла. Я видел практически всё до самой земли! Никакой «мёртвой» зоны! Вообще. Прямое стекло с отличными дворниками. А кроме того чрезвычайно удобное управление вагоном: ручное. Никаких тебе педалей (за исключением, безусловно, безопасности — это святое!), которые надо нажимать медленно, постепенно, но не задерживаться в одном положении. Я напомню, коль вдруг вы забыли, что в противном случае (если чуть-чуть задержались на какой-то позиции) вагон «Татра» начинал взбрыкивать и резко тормозить («пальцы залипли»). Так вот у КТМа подобных болячек не имелось к счастью. А потому и водить его (лично для меня) оказалось огромным удовольствием. Я вам сейчас кратко обрисую систему его управления. Сперва также как и в случае с «Татрой» надлежало поставить левую ногу на педаль безопасности. Далее поставить реверс в положение вперёд. И если на «Татре» данное действие выполнялось переключением вручную (помните, я ещё писал про возможную путаницу с тумблерами отопления?), то на вагоне КТМ движение реверса приводилось в исполнение исключительно специальным ключом. Ключ этот чем-то напоминал гаечный. Примерно такого же размера с рогаткой на конце. Вставлялся он просто, после чего можно было трогать вагон с места. Ещё одно удивительное для меня качество КТМа оказалось в его полной бесшумности. Ничего не начинало реветь при включении. В «Татре» же заводился мотор-генератор. Некоторые из них даже сводили меня с ума к концу смены в первый год работы. Этот постоянный рёв, бывало, просто бесил меня. А в кабине КТМа шум раздавался только когда включался вентилятор нагнетавший тепло. Да и то, шумел он не сильно и лишь на самой мощной позиции. Теперь контроллер. Представлял он из себя довольно-таки удобный деревянный рычаг. Да вы и сами можете на него поглядеть, когда захотите, благо стареньких КТМов ещё достаточно бегает по улицам Москвы. Когда водитель щёлкал ручкой контроллера на себя, вагон тормозил. Первая позиция Т1: вагон начинал мягко тормозить. Вторая Т2: вагон тормозил уже ощутимо, например подъезжая к остановке. И Т3: дальнейшее и окончательное замедление и включение колодочных тормозов. На пульте у водителя загорались лампочки колодочного тормоза. Можно было открывать двери и впускать пассажиров. Ну и конечно экстренный тормоз. Но это в крайнем случае. Обычно он был не нужен. Затем следовало последовательно вернуть ручку контроллера обратно: с Т3 на Т2 и Т1, после чего перевести контроллер в положение ноль. Посередине. Далее следовали ходовые положения. Первое маневровое. Вагон еле-еле трогался с места. Очень удобное положение, если стоишь в пробке. Можно на маневровом положении проехать всю пробку без угрозы впечататься в какой-нибудь «Мерин» с богатым уроженцем благодатного Кавказа за рулём, не успев затормозить. У «Татры» опять же подобного нет, и если неудачно толкнуть её в пробке, остановить не всегда представляется возможным. Случаев столкновения я помню, имелось предостаточно. Тем более если немного «юзит» (ну скользкие рельсы, например). После маневрового шло положение Х1. Догадываетесь — вагон начинает разгон. Х2 ещё быстрее. Х3 полный отрыв. Разгон где-то до семидесяти пяти километров в час. После чего опять же надлежало вернуть контроллер в ноль, дабы подготовить токи к торможению. Правда, Решетов учил нас ещё ездить бай пасом. Так он сам это называл. Это когда из положения ноль вы ставите ручку контроллера на маневровое, затем переводите её на Х1 или Х2 (в зависимости от того, какую хотите развить скорость), после чего сразу же возвращаете её обратно в маневровое положение. И вагон продолжает разгоняться как на ходовой позиции. Решетов объяснял преимущества подобного вождения безопасностью. Дескать, вы куда быстрее сможете прощёлкать тормозные позиции с маневрового, чем с Х3 к примеру. Хотя ярым и непримиримым противником подобных водительских «технологий» являлся не кто-нибудь, а сам Митрофанов. Преподаватель из комбината. Он утверждал мол, подобные объяснения не выдерживают критики, а сам метод вождения портит технику. Вообще же, данный спор вызывал ожесточённую полемику у обоих «знатоков» и на момент выпуска нашей группы не был окончен. Шоу продолжалось.
Так что всё было просто на самом деле. И освоить эту систему мне не составило труда. Также как и остальным. В тот день я впервые проехался на КТМе. Правда перед моим дебютом снова произошла сцена безумия. Стоило Решетову скомандовать: в Бристоль друзья! — как на рельсы прямо перед нами выскочила подозрительно кричащая толстая тётка в оранжевой безрукавке поверх куртки. Решетов поперхнулся, проглотив язык, и бешено рванул на себя контроллер, буквально осадив вагон. Тётка неистово махала руками у меня перед стеклом и орала что-то вроде:
— Куда вы вперёд меня? Затянете, ироды… стойте, пока я не проеду!..
— Вот дура! — воскликнул наш главнокомандующий с досадой. — Как же все эти идиотки боятся учебных вагонов.
— А она что, водитель? — спросил подсевший ближе к кабине Володя.
— Ну конечно, — с невыразимой печалью в голосе объяснил Решетов. — Линейный. По расписанию двигает. Боится, что мы её тащить будем. Хотя мы-то как можем её затянуть? Мы ведь без пассажиров едем и без остановок. А ей ещё и талоны надо продавать. Мы в любом случае от неё оторвались бы. Истеричка… Хорошо успели затормозить. Иначе задавили бы… О чём она думала?