Водоворот. Запальник. Малак
Шрифт:
Он решил не обращать на это внимания:
– Что-то нехорошее объявилось во время одной из проверок: автономка запечатала больницу и разослала тучу сигналов во все точки, которые могут попасть под удар. Их, в свою очередь, тоже прикрыли, насколько могу судить. Вторичные сигналы поступают даже сейчас. Я отслежу источник тревоги, а ты выясни все, что можешь, насчет инфекции.
– Хорошо.
Он принялся вводить команды. Дисплей в комнате померк до приятной, не отвлекавшей внимания низкоконтрастной серости; яркие первичные цвета потекли прямо на оптические имплантаты Ахилла. Водоворот. Он погружался в Водоворот. NMDA-рецепторы [5] , аккуратно дозированные психотропы, затылочная доля коры, на восемнадцать процентов перепаянная ради оптимального распознавания образов, –
5
Именно эти структуры прежде всего ответственны за память и за процесс обучения в традиционном смысле, в связи с чем они обладают высокой степенью возбудимости и повышенной синаптической пластичностью.
Возможно, небольшой. Но Дежарден любил риск.
Он запросил схему местной метабазы в реальном времени: 128-узловой радиус с центром в автономном сервере Центральной больницы Цинциннати. Дисплей отображал логические расстояния, а не реальные: если добавить в цепь хотя бы один сервер, от него могло оказаться дальше до системы в соседней комнате, чем до такой же в Будапеште.
На экране зажглась серия крохотных вспышек, закодированная по цвету в зависимости от возраста. Центральная больница куксилась посередине, до того красная, что уходила чуть ли не в инфраспектр, древний эпицентр возрастом около десяти минут. Чуть дальше располагались не столь давние оранжевые и желтые воспаления: фармы, другие больницы, крематории, куда в некий критический срок поступали объекты из источника заражения. А еще дальше поверхность расширяющейся сферы усеивали яркие белые звезды: вторичные и третичные очаги, фирмы, лаборатории, корпорации и люди, которые недавно вступали в контакт с фирмами, лабораториями, корпорациями и людьми, которые…
Автономка Центральной разослала оповещения о заражении всем друзьям в Водовороте. Те, в свою очередь, вывели по предупреждению и передали дальше, как будто делились сигнальные сирены. Ни один из агентов не был человеком. Пока что люди в процессе роли не играли. В том-то и заключалась вся суть. Сапиенсы никогда не смогут действовать настолько быстро, чтобы еще до обеда изолировать целые учреждения.
Человечество перестало жаловаться на столь экстремальные предосторожности сразу после пандемии энцефалита в 38-м.
Джовелланос появилась в окошке:
– Ложная тревога.
– Что?
В нижнем правом углу обзора поверх схемы возникла картинка:
ХХХ ХАРДКОР БЕСПЛАТНО ХХХ
БОНД22
ТЫС ЧИ ГОРЯЧИХ С МУЛ ШЕК
БДМС НЕКРО ЗОЛОТОЙ ДожДЬ
ПЕДОсНАФФ
ХХХ не вх34,03 ВАМ НЕ ИСПОЛНИЛОСЬ 11 ХХХ
– Вот это спровоцировало тревогу, – пояснила Джовелланос. – Скрин с больничного координатора.
– Подробнее.
– Координатор берет мазки с вентиляционных фильтров и проверяет их на всякие сюрпризы. Вот эта конкретная культура в пробирке за две секунды прыгнула с нуля до тридцатипроцентного покрытия. Что невозможно, конечно, даже в больничных условиях. Но система этого не знала. Какой-то баннер-вирус сбросил свой груз прямо в ее визуальную память, и координатор просто сделал свою работу, ища темные пятна на светлом фоне. Не винить же его за простую безграмотность.
– Это все? Ты уверена? – спросил Дежарден.
– Я проверила сопутствующие данные: никаких признаков токсинов, белков – ничего. Система перестраховалась – посчитала, что штука, растущая такими темпами, должна быть опасной, ну и мы получили результат.
– А в больнице знают?
– Да, естественно. Они сообразили почти сразу же. Уже послали приказ на отмену, когда я им звонила.
Дежарден вгляделся в схему. На периферии по-прежнему расцветали цветные точки.
– Но тревога не утихает, насколько я вижу. Еще раз проверить сможешь?
Они всегда могли закоротить карантин объявлением в средствах массовой информации – могли даже позвонить и обговорить вопрос, если понадобится, – но это заняло бы часы; все это время десятки, сотни учреждений стояли бы парализованные. Больница уже разослала контрагентов для отзыва тревожных сигналов. Тогда почему ядро на схеме Дежардена еще не позеленело от успешных отмен?
– Они все разослали, – подтвердила Джовелланос спустя минуту. – Просто очаги тревоги не отвечают. Ты не думаешь…
– Подожди секунду. – На схеме только что погасла звезда. А потом еще одна. И еще три. Двадцать. Сто.
Все белые. И все на периферии.
– Мы теряем сигналы тревоги. – Ахилл увеличил область, где огоньки только что исчезли. – Но по краям. Никакой активности рядом с ядром.
Команды на отмену не могли прыгнуть так далеко и с такой скоростью. Дежарден уменьшил фильтрацию; теперь он видел не только автономные сигналы тревоги, но и маленькие программы, посланные для их отзыва. Пакетные файлы и EXE-файлы. Наблюдал за дикой фауной. Видел…
– У нас акулы. Жор и кормежка на узле коммутации 1433. Процесс расширяется.
Арпанет [6] .
Интернет.
Просто «Сеть». Что звучало не так самонадеянно во времена, когда других не было.
Термин «киберпространство» протянул чуть дольше, – но пространство подразумевает большие пустые панорамы, светящуюся галактику иконок и аватар, галлюциногенный мир грез в цвете на сорок восемь бит. «Киберпространство» не похоже на мясорубку. Там нет чумы и хищников, нет тварей, которые живут долю секунды и бесконечно треплют друг друга за глотки. Когда на сцену вышел Ахилл Дежарден, «киберпространство» уже превратилось в словечко из разряда фэнтези, поселившись где-то рядом с «хоббитами» и «биоразнообразием».
6
Компьютерная сеть для безопасной передачи данных, основанная Агентством по перспективным исследованиям при министерстве обороны США в 1969 году, первоначально объединявшая четыре университета Соединенных Штатов. Послужила прототипом для создания Интернета.
Потом появились «луковица» и «метабаза». Новые слои постоянно ложились на старые, и какое-то время каждый был свободен от перегрузок и статики, которые одолевали их предшественников. Показатели параметров росли с каждым поколением: больше скорости, больше объема, больше мощности. Информация неслась по проводникам из оптоволокна, ротазана или квантового вещества настолько прозрачного, что само его существование ставилось под сомнение. Каждое десятилетие зверю прививали новый скелет; потом каждые несколько лет. Каждые несколько месяцев. Мощность и экономика шли вверх нога в ногу, пусть их подъем был и не настолько крутым, как во времена Мура, но все же довольно резким.
А сзади расширяющийся фронтир нагоняла порода законов, куда более древних, чем закон Мура [7] .
Все дело в паттерне. Не в выборе строительных материалов. Жизнь – это информация, сформированная естественным отбором. Углерод лишь мода, нуклеиновые кислоты – необязательные аксессуары. Всю работу могут выполнить и электроны, если их правильно закодировать.
Все вокруг лишь Паттерн.
А потому вирусы родили фильтры; фильтры родили полиморфных контрагентов; полиморфные контрагенты родили гонку вооружений. И это не говоря уже о «червях», ботах и специализированных автономных инфоищейках, которые были так необходимы для законной торговли, жизненно важны для процветания любого учреждения, но так нуждались, так требовали доступа к защищенной памяти. А где-то на окраинах фанаты Искусственной Жизни занимались своими «битвами в памяти», симуляциями Земли, генетическими алгоритмами. И в конце концов всем им надоело бесконечно перепрограммировать своих миньонов в борьбе друг против друга. Почему бы просто не встроить пару генов, пару случайных генераторов чисел для разнообразия, а потом позволить естественному отбору сделать всю работу?
7
Закон Мура – эмпирическое наблюдение, сделанное сооснователем корпорации «Интел» в 1969 году, о том, что количество транзисторов, размещающихся на кристалле интегральной схемы, удваивается примерно каждые два года. Более популярная трактовка закона связана с прогнозом Дэвида Хауса из корпорации «Интел» о том, что производительность процессоров в будущем будет удваиваться каждые 18 месяцев.