Военная рубашка Вождя Медведей
Шрифт:
Лиса продолжала причитать, просить Солнце сделать её виновной в пропаже военной рубашки, а Вождь Медведей оставался неподвижен в её руках. Барсучиха, молчаливая и хмурая, сидела, не двигаясь, на своей лежанке. Один за другим пришли наши вожди – Белый Телёнок, главный вождь, и младшие – Бегущий Журавль, Три Звезды, Маленькое Перо, Хвостовые Перья Переходящие Холм, и военный вождь Маленький Пёс. Вождь Медведей не смотрел на них и не говорил с ними, и мне приходилось быть за хозяина. Я приветствовал их, предложил сесть, набил большую каменную трубку смесью табака и каксина и протянул её Белому Телёнку. Он зажёг её с помощью уголька из очага, выпустил несколько затяжек к Вышним и к Матери-Земле, потом протянул её другому гостю, сидевшему справа от него, сказав:
– Лиса, прекрати причитать. Вождь Медведей, друг мой, наберись мужества. Давай попробуем найти какой-то способ вернуть твою священную военную
Лиса сразу повиновалась его приказу. Вождь Медведей пожал плечами, выпрямился и сказал:
– Кто мог осмелиться её украсть?
– Один из этих кутенаи или Плоскоголовых, что стоят вместе с нами! Подошёл медленно и осторожно, убедился, что никто на него не смотрит, стащил рубашку с треножника, сунул её под свою накидку и ушёл! – крикнула Лиса.
– Я уверен, что женщина ошибается, – сказал Бегущий Журавль. – Ни один из наших друзей с запада, что стоял лагерем вместе с нами, не осмелился бы взять её; они так же хорошо, как и мы, знают, что Солнце ужасно накажет вора, который заберёт священную вещь.
– Ты прав, – сказал Маленькое Перо. – Они не забыли, как много лет назад один кутенаи, по имени Большая Выдра, украл щит нашего вождя, Низкого Рога, и что несколько ночей спустя вор умер на своей лежанке, прижимая щит к своей груди.
– Если только не безумец, то никто ни из наших друзей, ни из нас не взял бы военную рубашку. А если это не безумец, то, я уверен, это один из наших многочисленных врагов, которые не боятся силы Солнца, с помощью которой была сделана эта рубашка.
– Если это так, то подумайте, насколько безумно храбр был этот вор, наш враг, – вставил я.
– Мы ничего не знаем о наших врагах, кроме того, что сражаемся с ними и многих из них убиваем, – сказал Хвостовые Перья Переходящие Холм. – Быть может, этот похититель военной рубашки сможет спокойно ею владеть.
– Нам остаётся только одно: молиться Солнцу, чтобы оно дало нам видение, которое поможет нам вернуть священную военную рубашку, – с чувством воскликнул Маленький Пёс, и с этим предложением все собравшиеся сразу согласились. Вождь Медведей встал, вытянулся во весь рост и воскликнул:
– Да, мы должны это сделать. Ха! Сейчас внутри меня есть чувство, что Солнце непременно ответит на наши молитвы.
Теперь сам Вождь Медведей набил трубку, и разговор перешёл на то, что утром следует снять лагерь и о том, куда м ы пойдём. Наконец была докурена четвёртая трубка, и Вождь Медведей, выбив из неё пепел, воскликнул:
– Вот! Она докурена! – тем самым предложив гостям удалиться.
Каждый мужчина из нашего лагеря тем вечером, как и каждый вечер, привёл своих быстрых охотничьих лошадей и привязал их рядом со своим вигвамом, где они были в большей безопасности от ночных воров, которые могли пробраться в лагерь. Утром ни одна из них не пропала; но, когда мы пошли собирать свои табуны, пасшиеся в прерии, оказалось, что этой ночью враги там прошлись: из табуна Птенца Ворона было украдено десять лошадей, Маленькая Выдра лишился десяти, и пятнадцать пропало из табуна Одинокого Человека, самого большого, в котором было больше двухсот голов.
– Нам нужно разойтись и попробовать поискать место, где стояли наши враги, потому что там мы можем найти их вещи, которые скажут нам, кто это, – сказал Маленький Пёс, но, хотя мы так и сделали, наши поиски оказались безрезультатными; мы не смогли даже определить, в каком направлении они ушли с нашими лошадьми.
Из-за всего этого мы не снимали лагерь до следующего утра. Наши друзья кутенаи и Плоскоголовые с грустью готовились покинуть нас. Они не могли пойти с нами, и боялись оставаться там без нашей защиты. Они должны, сказали они, на следующий день вернуться в свою западную страну. Было около десяти часов, когда мы, отойдя на милю ниже озера, оставили речную долину и растянулись по зелёной прерии, направляясь на юго-восток. Какое это было прекрасное и волнующее зрелище – растянувшаяся на милю процессия племени пикуни. Далеко впереди, в качестве разведчиков, скакали воины разных отрядов нашего Икани Катсикс (Всех Друзей, как называлось это военное сообщество). За ними двигались наши вожди с некоторыми из наших жрецов Солнца, которых называют шаманами, а дальше, семья за семьёй, на своих затейливо украшенных верховых лошадях, с лошадьми, тянувшими травуа, и нагруженными длинными шестами для вигвамов. За каждым из семейств шел их табун свободных лошадей – их обычно было от пятидесяти до двухсот, некоторые несли поклажу, и мальчики следили за ними. Всё племя владело примерно пятью тысячами лошадей. Некоторые из детей ехали на удобных, покрытых бизоньими шкурами травуа, другие на своих спокойных лошадях. За каждой семьей семенили их собаки – одни огромные, дикие, похожие на волков, другие на койотов размером и обликом. Довольно странно было, что эти две породы никогда не скрещивались. Чтобы быть в безопасности от нападения похожих на волков собак, белым в нашем лагере приходилось набрасывать на себя одеяла или бизоньи шкуры, как это было принято у индейцев.
Люди болтали, смеялись, а временами дюжина или больше семей затягивали красивую песню, и так наша процессия двигалась дальше и дальше. Иногда стада антилоп разбегались при нашем приближении, но наши охотники их не преследовали; в тот день нам было не до мяса. Перед закатом мы свернули в долину реки Двух Магических Хижин и поставили лагерь там, где, в давние времена, эта река получила своё имя. В тот год в верхнем конце длинной широкой долины, рядом с рощей хлопковых деревьев, пикуни решили устроить ежегодную церемонию приношений Солнцу, Оккан, Его Видение, или, как неправильно называли её белые торговцы, магическую хижину. Скоро туда же пришло племя кайна, Много Вождей, тепреь это племя Кровь из провинции Альберта в Канаде, которые тоже построили хижину, так что с тех пор эта река и стала называться Натоки Окан Исисакта – рекой Двух Его Видений. Теперь на том месте, где мы тем вечером разбили лагерь, стоит иезуитская миссия.
После того, как мы с Вождём Медведей помогли его женщинам расседлать и разгрузить нескольких лошадей, которые несли или тащили обшивку и шесты для вигвама, а также парфлеши и свёртки с едой, одеждой, котелками и сковородками, одеялами, бизоньими шкурами и мехами, мы сели в кружок со своими друзьями, пока женщины ставили вигвам, собирали дрова и готовили нам ужин. Рядом с нашим лагерем, к северу от него, поднимался длинный высокий утёс, бывший границей долины, и в одном месте у его подножия, занимая площадь около акра, лежали в несколько слоёв, общей высотой в пять или шесть футов, бизоньи кости, рога и клочки меха. Здесь, в давние времена, был один из многочисленных писканов черноногих. Черноногие устраивали такие писканы тут и там на реках их некогда обширных земель, от Саскачевана на севере до Йеллоустоуна на юге.
В буквальном переводе слово «пискан» означает корраль (загон). Но для черноногих оно означает намного больше – так называлось смертоносное сооружение, с помощью которого они за один раз убивали целое стадо бизонов. У подножия утёса они строили большой загон из мертвых и упавших деревьев, веток и кустов, задней стеной которого служил утёс. От верхней части утёса, прямо над загоном, они строили каменные стены в виде двух расходящихся линий, наподобие большой буквы V, длиной примерно в милю. В каждом племени черноногих всегда было три или четыре человека, которых называли ахуа ауиакис, зазыватели бизонов. Это были люди большой отваги, которые всегда жертвовали Солнцу лучшее, что у них было, чтобы заручиться его помощью в своём опасном деле. Когда черноногие решали, что им нужно много мяса и шкур, то выслеживали бизонье стадо, которое паслось неподалеку на равнине, рядом с тем местом, где заканчивались расходящиеся концы каменных стен. Когда стадо бизонов оказывалось в нужном месте, сотни мужчин и женщин бежали и залегали снаружи от этих стен; затем, до того как в 1700 году появились лошади, зазыватель бизонов бежал к месту у самых стен. Потом он осторожно приближался; если стадо было в нужном месте, недалеко от стен, он надевал бизонью шкуру мехом наружу, плотно завернувшись в неё, и, наклонившись, медленно проходил небольшое расстояние между стен, потряхивая своей накидкой и издавая крик: «Хоо хоо! Хоо хоо!» Бизоны никогда не видели прежде подобное создание; они переставали пастись и смотрели на зазывателя. Продолжая раскачиваться и кричать, он возвращался к стене, перелезал через неё и скрывался из виду стада. Но ненадолго: он опять перелезал через стену и показывался им на глаза, продолжая раскачиваться и кричать, пока бизоны не решали выяснить, что это за странное создание. Молодые коровы были самыми любопытными, они первыми шли, а потом бежали к хребту; скоро за ними следовало всё стадо. Зазыватель тем временем бежал к открытому концу ограды, за стенами которой снаружи прятались аупотакс – пугающие. Скоро он оказывался между стен, и стадо следовало а ним. Потом, когда всё стадо оказывалось между стенами, пугающие поднимались с обоих сторон, крича и размахивая накидками. Бизоны уже не шли за приманкой – она пропадала, присоединившись к одной из групп за стеной. Бизоны продолжали бежать вперёд, где было единственное для них спасение от постоянно появляющихся орущих людей. Когда передние бизоны подбегали к краю утёса, то уже не могли ни остановиться, ни развернуться, потому что сзади на них давило всё стадо, и они прыгали вниз, а остальные слепо следовали за ними в ограду внизу.