Воевода
Шрифт:
Русские воины обставили крепость турами, подтянули пушки и в продолжение трёх недель обстреливали Нейгауз ядрами. Была разбита главная сторожевая башня, в стенах сделано много проломов. Туры, за которыми прятались воины, были придвинуты к самой стене. Настал час штурма. Полки Адашева и Курбского первыми поднялись на стены и ворвались в город. Немцы засели в замке. Эта цитадель была похожа на замок Вышгород, и всё повторилось, как в Нарве, с одним отличием: в Нейгаузе замок пришлось штурмовать. Немцы и впрямь стояли насмерть. Но 30 июня полки Адашева, князей Курбского, Серебряного и воеводы Шеина
— Странная эта война, — сказал по этому поводу князь Курбский Даниилу Адашеву. — В замке немцы бились насмерть, а гермейстер Фюрстенберг, имея три тысячи войска, и пальцем не пошевелил, чтобы помочь гарнизону.
— Мои лазутчики следили за войском Фюрстенберга, — отозвался Даниил. — Наверно, у него не нашлось смелых воинов, чтобы проведать о неприятеле. К тому же, мне кажется, гермейстер уведёт своё войско в Дерпт, и нам придётся с ним встретиться.
Даниил оказался прав в своём предположении: гермейстер Фюрстенберг сразу же после падения Нейгауза ушёл со своим войском в Дерпт. Большой воевода князь Пётр Шуйский казнил себя за то, что не отрезал ему путь туда. А спустя несколько дней, оставив в отвоёванной крепости мощный гарнизон, князь повёл свою рать к Дерпту.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
КЛЮЧИ ОТ ДЕРПТА
В тот час, когда многие русские полки подошли уже к мощной крепости Дерпт, полк Даниила Адашева был ещё в пути. Он приближался к Дерпту с запада и только что прошёл селение Рыжья, как к нему подоспел ехавший в дозоре Митяй и доложил:
— Батюшка-воевода, навстречу нам идут пешие немцы, и они уже близко.
— И много их? Откуда они идут?
— Похоже, что из крепости. Их сотен семь.
— И при оружии?
— Пищали и луки — всё при них.
— Странно. Им бы надо было идти в Дерпт, а они, выходит, удирают из него, — сделал вывод Даниил.
Он не ошибался. Храбрость стала покидать немцев, как только они узнали о падении крепости Нейгауз. А когда увидели, что русские окружают Дерпт, многие из его защитников впали в панику. Сам командор Дерпта Генрих фон Гольцшур и несколько дворян лютеранского вероисповедания, а с ними три полковника предложили совету города сделать вылазку на русских. Совет дал согласие. Командор собрал добровольных охотников. Набралось семьсот воинов. Им открыли западные ворота, где русских воинов ещё не было, и отряд, вместо того чтобы ударить русским в спину, скрылся в роще. Генрих фон Гольцшур обманул горожан и, не помышляя ни о какой схватке с русскими, повёл отряд на запад, спеша уйти подальше от обречённой крепости.
Но уйти ему не удалось. Выслушав Митяя, Даниил решил окружить отряд немцев и, если будут сопротивляться, уничтожить. Даниил велел Ивану Пономарю зайти со своей тысячей слева, а Степану Лыкову — справа, сам с оставшимися тысячами пошёл навстречу немцам. Не проехали и полверсты, как вдали появился отряд немцев. Справа и слева его уже обходили конники Лыкова и Пономаря. Однако немцы, похоже, и не думали защищаться, продолжали путь. Странным
— Стоять! Кто вы такие?
— Мы воины из Дерпта. И я, командор Генрих фон Гольцщур, говорю, что мы не хотим воевать против русских. Откройте нам дорогу, и мы уйдём по домам.
Подобного Даниил не встречал. За спиной этих немцев стояла крепость, готовая защищаться до последнего воина, а этот отряд уходил из неё, покидая собратьев в беде. Но Даниил привык уже к странностям действий немецких монашествующих рыцарей и теперь думал, как поступить, чтобы не нарушить воинского долга и всей линии поведения русского войска в Ливонской войне. Он счёл, что ему нет необходимости брать этих немцев в плен: зачем такая обуза войску? Однако и с оружием в руках он не мог их отпустить. Подъехав совсем близко к командору, он сказал:
— Я открою вам путь при одном условии: вы сдаёте оружие и уходите. На размышления у вас времени нет. Кладите оружие на землю, и вы свободны, можете идти по домам.
— Ты благородный воевода. Я бы на твоём месте поступил иначе. — И боясь, что русский воевода передумает, командор торопливо снял саблю с ножнами и подал её Даниилу: — Возьми, это фамильная ценность баронов фон Гольцшур.
Увидев, что командор сдал оружие, его воины тоже поспешили расстаться с ним. «Прав я или не прав, Бог меня рассудит, а нам лишней мороки не будет», — подумал Даниил и приказал воинам уступить дорогу безоружным немцам. Потом сказал Захару:
— Проследи, чтобы наши подобрали всё оружие.
А спустя какой-то час к Даниилу пришла радость встречи с братом Алексеем. Он приехал с дьяком Игнатом Михайловым наградить заслуженных воевод золотом за взятие Нарвы и за выход к Балтийскому морю. Алексей и дьяк Игнат были близ воеводы князя Петра Шуйского. Даниил прибыл к воеводе Шуйскому, чтобы доложить о случившемся в пути. Тут братья и встретились.
— Господи, Данилушка, я тебя и не узнал бы в чистом поле. Ну есть казак донской!
— А ты бледнолик, Алёша, и виною тому всё царские палаты.
Братья обнялись, расцеловались.
— Ну, как ты тут воюешь? Вести доходят до дворца, что славно. Вот награду тебе привезли.
— Что там награда! А воюем по-всякому, Алёша. Вот только что казус случился: отпустил ни за что ни про что почти тысячу немцев.
— В этой войне и такое может быть. Не переживай.
— Да я и не переживаю. Разве что голову снимут, а худшей беды и не будет. Алёшенька, два слова: как там наши-то?
— Слава богу, живы и здоровы. По тебе тоскуют и матушка и Глаша, а больше всех, по-моему, Тарх.
— Как я хочу их увидеть, обнять! Соколом бы улетел.
— Скоро увидишь, война, поди, к концу идёт, — подбодрил Алексей. — Да идём к главному, тебе ведь отчитываться надо.
Братья вошли в шатёр князя Шуйского. Алексей уже был у него.
— Вот мой брательник явился, — сказал он Шуйскому.
Пётр Иванович посмотрел на Даниила косо, с ухмылкой.
— Поведали мне, что из крепости отряд немцев удрал. Ты их не видел?