Воевода
Шрифт:
— Да, такая грамота у нас есть, — ответил Даниил с улыбкой. — Я прошу вас пройти в управу и показать грамоту.
— Ваня, иди возьми ларец с грамотой и прихвати пятерых воинов, — сказал Даниил Пономарю и вновь повернулся к фогту. — Я покажу вам охранную грамоту в том случае, если дадите слово подписать её. В противном случае её подпишут члены городской управы.
— Я разумный человек. Нам нет смысла драться с вами, вы всё равно победите. Поэтому я и члены городской управы подпишут со мной грамоту.
Иван принёс ларец, и все отправились в городскую управу. Фогт собрал всех членов городской управы — они справляли
— Если русский государь помилует нас свободой, не выгонит из домов, даст волю торговать и исповедовать нашу веру, мы, обречённые вашей силой и ратью, подпишем охранную грамоту и присягнём на верность русскому государю.
У фогта Вандена был небольшой совет с ратманами, и он вскоре подписал грамоту и поставил печать города Выру.
— Будем считать, что город Выру перешёл в подданство русской державы. Эх, лиха беда начало, — улыбнулся довольный Даниил и спрятал драгоценную грамоту.
С городком Выру всё было покончено, счёл Даниил, и можно было отправляться дальше. Он даже решил не оставаться в городке на ночлег. Прощаясь с фогтом Ванденом, Даниил сказал ему:
— Я оставляю гарнизоном десять воинов во главе с разумным Ипатом. Дай ему помещение и слушайся его. — Да и что он мог ещё сказать при таком необычном начале военных действий.
Полк двинулся на север, к Балтийскому морю, до которого, как сообщили в городской управе, было сто восемьдесят вёрст. Где-то справа от полка Адашева шли строго на север полки князей Василия Барабашина и Юрия Репнина. Чтобы знать, как в тех полках идут дела, Даниил велел Степану отправить гонцами Кирьяна и Митяя.
— Скажи им, чтобы шли строго на северо-запад до местечка Отепя, а возвращались в Пыльву, идя оттуда строго на восток.
Трудно было Даниилу вести полк по незнакомой земле. Ещё труднее, считал он, гонцам в пути, где люди говорят на другом языке. Потому-то и послал Даниил самых опытных охотников, которые и в чужой земле будут чувствовать себя, как в своих лесах. Они по звёздам, по деревьям, по камням точно определят, где северо-запад, где восток.
К городку Пыльва полк Адашева подошёл без помех. Шли впереди дозоры, шли сотня за сотней конные воины, не встречая нигде никакого врага. К вечеру из Пыльвы потянулись навстречу воинам подводы. Похоже, крестьяне возвращались с торга. Они съезжали с дороги и, сняв шапки, молча стояли на обочине, пропуская чужих ратников. Даниил приглядывался к их лицам, но ничего не мог увидеть на них, кроме глубокого равнодушия к тому, что происходило вокруг, и застарелой усталости. Казалось, все крестьяне Ливонии измучились от жизни. В них не было страха и любопытства — они молчали.
Сам городок Пыльва был маленьким. Когда-то вокруг него начали строить крепостную стену, но, подняв меньше чем на сажень, бросили. Стена уже заросла кустарником, мелкими деревцами. В центре Пыльвы возвышалась кирка — лютеранский храм. Даниил счёл, что в городке лютеран больше, чем католиков. При виде русского войска все они разбегались по домам, запирали двери, закрывали ставни на окнах. Полк Даниила вошёл в городок без помех, стражи у ворот оказались смирными, воинов или тем паче рыцарей и в помине не было. На площади у городской управы было безлюдно. Даниил послал Ивана Пономаря с воинами в управу, но
— Мы бьём челом русскому государю и отстаём от ландмейстера. Только не чините нам зла и дайте волю нашей вере. Ещё защитите нас от фогта: он может вернуться.
Даниил задумался: кого оставить во главе гарнизона в Пыльве? Подумал, что у Степана найдётся разумный борисоглебец, и позвал его.
— Есть у тебя толковый охотник, чтобы его во главе гарнизона поставить?
— Ты у меня, воевода, всех первостатейных мужей заберёшь, — ответил Степан, но улыбнулся и добавил: — Да ладно уж, для пользы дела оставь здесь Семёна, но дай ему двадцать ратников. Ежели хочешь, я сам отберу.
— Отбирай сам. А Семён грамоту знает?
— Разумен и знает.
— Ну, приведи его в управу.
Вскоре Семён пришёл. Ему было около тридцати лет. Благообразен, плечист, голубоглаз. В глазах хитринка и ум затаились — охотник, одним словом. Даниил остался доволен.
— Быть тебе, Семён, властным в Пыльве от русской рати. Дам тебе двадцать воинов. Стой тут правдой и волей царя за Русь. Не обижай эстов и ливов.
— Я постараюсь, батюшка-воевода. Только некрещёных не оставляй, — ответил Семён.
Даниил представил Семёна ратманам Пыльвы, сказал, что он властный человек от царя, и попросил дать место для прожития.
В ближайшей округе, но чуть в стороне от главного пути к Балтийскому морю, всего в тридцати двух вёрстах, находился городок Ряпина. Даниил решил не обходить его стороной: всё-таки прибыток державе. Стоял этот городок Ряпина на берегу Псковского озера. От него, минуя пролив, шёл путь к Чудскому озеру. За проливом лежала Псковская земля, и по зимнему пути псковитянам до Ряпины было не более десяти вёрст. Очень удобное положение занимал городок, потому-то Адашев и устремился к нему. В пути полк нагнали Кирьян и Митяй. Их кони и сами они изрядно устали, но неутомимый Кирьян проговорил бодро:
— Застали мы князя Юрия Репнина, как ты сказал, батюшка-воевода, в местечке Отепя. Всё у них путём, и у князя Варабашина — тоже. Сказал же князь Репнин так: «Впереди у нас крепость Юрьев. Но мы не пойдём на неё приступом и пока беспокоить рыцарей не будем, пусть сидят. Да главные воеводы к ней скоро подступят».
— Спасибо, служилые. А Репнин прав: нам вперёд надо идти.
В Ряпине, которая была неплохой крепостью, Адашеву и его ратникам никто сопротивления не оказал. Немецкий гарнизон — там стояло всего полтора десятка рыцарей, — увидев подошедшее русское войско, выслал навстречу фогта фон Бреденда, и тот упросил русского воеводу не вводить войско в город, но был готов принять присягу русскому царю.