Воин Храма
Шрифт:
А со стороны храма уже спешили братья, заранее оповещенные Роланом, которые должны были прекратить поединок до того, как случится смертельный исход.
Дело Леннара не разбирал Капитул.
Три дня и три ночи провел он в темнице под храмом, ощущая, как могильный холод обволакивает его со всех сторон.
Все три дня он провел в молитвах, видя перед собой остекленевшие глаза Ролана, глядевшие на него с отрубленной головы.
Кадан все три дня метался, думая
К концу второго дня ему удалось пробраться в темницу, хотя туда не пускали никого.
Кадан замер, разглядывая коленопреклоненную фигуру, и тихо позвал:
— Сэр Леннар…
Леннар вскинулся, открыл глаза, и взгляд его выхватил стройную фигурку юноши в темноте.
Кадан торопливо бросился к нему и прижался к решетке.
— Сэр Леннар, когда вас поведут на Капитул… Я могу приготовить коней. Мы успеем уйти, и даже если нас попытаются догнать — можем успеть. Прошу вас, уедемте к моему отцу.
— Брат Кадан, — перебил его Леннар, и Кадан умолк, когда его спокойный голос разрезал тишину. — Я не виновен и не собираюсь бежать. Господь направил мой клинок, чтобы я искоренил клевету.
Кадан сглотнул, непонимающе глядя на него.
— Сэр Леннар… Вас же изгонят все равно.
— Нет. Потому что Господь на моей стороне.
Наступила тишина. Оба смотрели друг на друга. Леннар выглядел спокойным, и Кадан каждой клеточкой кожи впитывал это спокойствие, исходившее от него.
— Идите, — сказал Леннар ему, — молитесь за меня. Больше я ничего не прошу.
Кадан оставил его.
А на следующий день Леннара вызвали на Капитул.
Суд проходил в молчании. Никто не обвинял его и не порицал, но Леннар знал, что это лишь от того, что никто не знает истинных причин, побудивших его поднять на брата клинок. Не говорил о них и командор.
— Я подумаю и вынесу приговор, — сказал брат Марк. Леннар вернулся в ряды братии, но стоял не вместе со всеми, как обычно, а чуть поодаль, и два рыцаря придерживали его закованные в железо руки.
Когда Капитул подошел к концу, его ненадолго вернули в темницу, но с наступлением заката командор приказал привести Леннара к себе.
Он стоял все так же в библиотеке, и когда конвой ввел Леннара, приказал всем покинуть помещение и оставить их вдвоем.
— Вот что, — сказал он, — твой проступок настолько серьезен, что я не могу оставить его. Но я и понимаю, по каким причинам ты совершил его — и не могу допустить, чтобы их узнал Капитул. Ты заставляешь меня разрываться пополам.
Леннар молча стоял на коленях перед ним. Руки его оставались закованы в кандалы.
— Я не судья, чтобы выносить приговор. Но я знаю, какой поступок мог бы искупить то, что ты совершил.
Леннар
— У меня есть шанс заслужить прощение? — спросил он.
— Ты не будешь изгнан из Ордена с позором, как это случилось бы, если бы брат Ролан осуществил свой план. И ты не будешь отправлен в бенедиктинский монастырь*, как требует того закон сейчас. Но будешь ли ты прощен — об этом ведает только Бог.
Леннар понимающе кивнул.
— Что я должен совершить во искупление грехов? — спросил он.
Командор взял в руки свиток, до тех пор лежавший на столе, покатал в пальцах и протянул перед собой.
— Это письмо должно быть доставлено в парижский храм. Туда, где нынче горят костры.
Леннар прикрыл глаза и шумно выдохнул. Самообладание на миг отказало ему.
— Благодарю, — произнес он, — благодарю вас, брат Марк. Я был бы счастлив выполнить для вас подобное поручение, это не искупление, но награда для меня.
— Возможно, это и к лучшему, если ты считаешь так.
Командор приблизился и сам спрятал свиток ему за пазуху.
— Ты поедешь на север, чтобы спутать след. Затем дорогу отыщешь сам. Ты должен успеть до наступления зимы.
Командор шагнул назад и крикнул, так чтобы слышали за дверью:
— Освободить брата Леннара.
Один из рыцарей, что привели его сюда, тут же вошел и принялся молча выполнять приказ.
— И помните, брат Леннар, — произнес командор таким тоном, будто сказанное звучало уже не в первый раз, — вы должны достичь обители, где вам предстоит провести остаток дней, в кратчайшие сроки до начала зимы.
ГЛАВА 14
На следующее утро, когда против всяких правил Леннар на рассвете появился в спальне оруженосцев, Кадан охнул и, едва не уронив на пол плащ, зажал рот рукой.
Леннар знаком приказал ему молчать и кивнул на дверь, а в следующее мгновенье исчез в полумраке сам.
Следуя за мельтешащим впереди силуэтом, Кадан выбрался во двор и нагнал Леннара уже на конюшне.
— Вы на свободе, — выдохнул он.
Леннар торопливо прикрыл двумя пальцами его рот и вполголоса произнес:
— Седлайте коней и ведите их к воротам. Я заберу снаряжение и вскоре вас нагоню.
Кадан кивнул непонимающе и радостно и принялся за сбрую — а Леннар исчез.
Они покинули командорство, когда занимался рассвет, а старые стены тонули в сизом тумане, пронизанном первыми хлопьями раннего снега, который таял в воздухе не долетая до земли. Уже не кричали птицы над хоругвью, и белый флаг обмяк, лишившись ветра в своих крыльях.
И все же Кадан чувствовал себя необыкновенно легко, как будто нестерпимо тяжелый груз упал с его плеч.