Воин из Киригуа
Шрифт:
Хун-Ахау, услышав новости, на минуту задумался. Избранный маршрут оказывался верным, он пролегал вдали от дворца Ах-Меш-Кука. Очень хорошо, что након еще не возвратился. Но усиленные наряды стражи обеспокоили его. Одна или две стычки с ними — и весь Тикаль будет поднят на ноги. Надо быстрее выступать! Но крадучись по спящему городу могут идти десять человек, а не три сотни… Что же делать?
Его размышления были прерваны каким-то шумом. С той стороны, откуда пришел Цуль, вдруг донеслись громкая брань, звуки ударов, стоны. Юноша подозрительно взглянул на старика. Неужели он предал их и привел сюда воинов Ах-Меш-Кука?
— О наш предводитель, — напыщенно сказал Укан, — боги всегда милостивы к тебе! Смотри, какой подарок они шлют тебе этой ночью!
И, повернувшись к рабам, он повелительным жестом приказал подвести пленника поближе.
— Огня сюда! — крикнул копанец.
Поднесенные факелы озарили своим красноватым дрожащим светом тучную фигуру и искаженное ужасом лицо Экоамака. Рот его был забит тугим кляпом, руки связаны за спиной.
— Ты узнаешь в этом трясущемся куске жира того напыщенного индюка, который привел нас сюда? — спросил Укан, не в силах сдержать свой буйный восторг. — Милостивый бог ишима, сколько раз я мечтал о встрече с Экоамаком! И как удачно она состоялась! Сейчас я покажу ему, что провел время в Тикале не даром. — Он вытащил дротик. — Шбаламке не будет стыдиться своего ученика!
Экоамак замотал головой, замычал, затрясся.
Хун-Ахау перехватил отведенную для броска руку Укана с дротиком. Забавная мысль мелькнула в его голове.
— Подожди, Укан, не торопись! Экоамак привел нас в Тикаль, он нас и выведет отсюда. Позови сюда Шбаламке и Ах-Миса, а своих воинов отпусти!
Копанец молча повиновался; он уже не решался возражать Хун-Ахау. Пока Укан отсутствовал, юноша вытащил кляп изо рта Экоамака, заранее предупредив его, что если он закричит, то тотчас же умрет. Купец послушно закивал головой.
Подошли Шбаламке, Укан и Ах-Мис; копанец уже успел рассказать им, кого поймали люди из его отряда. Шбаламке злорадно смеялся, Ах-Мис был спокоен.
— Слушайте, друзья, — сказал им, отведя в сторону, Хун-Ахау. — Сейчас мы пойдем по Тикалю. Встреча со стражей неминуема. Шум от стычки вызовет тревогу, а это еще больше усложнит наше положение. Укан прав, сама судьба послала нам в руки Экоамака. Он привел нас сюда, он нас отсюда и выведет. Ты, Шбаламке, возьмешь его за руку и пойдешь во главе нашего отряда. Если мы встретимся со стражей, то купец скажет, что это — его новый караван и что он направляется в…
— В Цибильчальтун*, за солью, — быстро подхватил заулыбавшийся Укан. — Ты прав, Хун-Ахау, тебе пришла в голову очень хорошая мысль!
Хун-Ахау, вернувшись к Экоамаку, сказал ему, что он будет сопровождать отряд. На вопросы стражи торговец будет отвечать, что это его караван, по приказанию нового повелителя, владыки Ах-Меш-Кука, отправляющийся в Цибильчальтун за солью. Если он поднимет тревогу — его убьют, если отряд благополучно выберется из Тикаля, его отпустят на все четыре стороны.
При имени Ах-Меш-Кука Экоамак вздрогнул — очевидно, он не ожидал, что такие новости уже стали известны рабам. Он, жалостно всхлипывая, поклялся поочередно
Но время не позволяло больше медлить, надо было выступать. Отряд быстро построился; во главе его шли Шбаламке, державший за руку Экоамака, за ними Хун-Ахау и Ах-Мис. Укан командовал подразделением, замыкавшим отряд. Сразу был взят очень быстрый темп — для рабов, закаленных на строительстве пирамиды, это не составляло труда, но привыкший к носилкам тучный Экоамак стал задыхаться и хвататься за сердце.
Прошло всего несколько минут марша, и впереди вдруг послышались крики: «Стой! Что за люди?». Дорогу преграждал небольшой отряд стражи — всего около десяти человек; снять их было бы не так трудно, но тревога в городе, конечно, поднялась бы. И здесь Хун-Ахау и его товарищи убедились, насколько полезным оказался для них плен Экоамака.
— Приветствую тебя, почтенный Куч, — сказал торговец начальнику стражи, подойдя к нему со Шбаламке. — Я иду по приказанию нашего нового повелителя в Цибильчальтун со своим караваном. Это — мой новый помощник. — Он указал на Шбаламке.
— А где же Хун-Кех, твой прежний? — поинтересовался Куч. — И почему ты не на носилках? Это вредно для твоего здоровья!
— Хун-Кех заболел, — нервно ответил Экоамак, — мне пришлось так быстро выступить, что я не захватил носилок. Не беда, в дороге я раздобуду их!
— Зачем в дороге? — удивился начальник стражи. — Я могу их дать тебе сейчас же. Эй, вы, — обратился он к Хун-Ахау и Ах-Мису, стоявшим в отдалении, — идите к тому дому и возьмите там носилки.
Хун-Ахау и Ах-Мис поспешно двинулись в указанном направлении и скоро возвратились, таща носилки.
— Я вижу, у тебя в отряде много вооруженных, — сказал Куч, оглядывая отряд. — Почему ты взял так много людей?
— На этот твой вопрос, почтенный Куч, — сказал Экоамак, с явным удовольствием усаживаясь в носилки, — я отвечу лишь одно: наше дело выполнять приказания трижды великого Ах-Меш-Кука, светоча Тикаля, а не обсуждать их! Спасибо за носилки. Но мы торопимся, прощай!
— Счастливого пути, почтенный Экоамак, да будут милостивы к тебе боги, — ответил начальник стражи и жестом приказал своим воинам освободить дорогу каравану.
С заметным чувством радости Хун-Ахау и его товарищи быстро двинулись вперед. Через сотню шагов вместо Хун-Ахау и Ах-Миса были поставлены другие носильщики, и движение возобновилось. Все молчали. В тишине раздавался лишь мерный топот сотен босых ног.
Но начальник стражи был опытным и наблюдательным воином. Хотя он много лет знал Экоамака и доверял ему, все же некоторые обстоятельства ночной встречи показались ему странными. Почему Ах-Меш-Кук в такой трудный первый день нашел время, чтобы послать торговца в новую экспедицию, да еще с таким количеством носильщиков и воинов? Почему он отправился в такой далекий путь без носилок? Кроме того, вспомнил Куч, он же сегодня видел в городе Хун-Кеха и тот не казался больным. Чем больше размышлял над всем этим начальник стражи, тем больше всё казалось ему подозрительным.