Воин
Шрифт:
Гэн осенил себя Двойным Знаком и поднялся.
— Теперь у меня есть цель.
Пожилой человек мигнул.
— Почему не Тройной Знак, как на молитве?
— Двойной Знак, чтобы просить о защите Единого в Двух Лицах. — Он слабо улыбнулся. — Один сын у другого.
Кол попробовал улыбнуться в ответ, но снова закашлялся. Когда кашель прекратился, его пристальный взгляд был направлен куда-то мимо Гэна, на то, что было открыто только ему одному. Гэн подумал о больших белоголовых орлах — их гордые глаза могли видеть землю до самых дальних пределов.
— Прежде от меня никто этого не слышал. Я хочу, чтобы ты простил меня.
Первым порывом Гэна было возразить, объяснить, что ничего из того, что ушло, он не ставит ему в вину. Но потом понял, что Колу нужен прямой ответ, и сказал:
— Я прощаю тебя. И я тебя люблю.
— Спасибо. — Он был несгибаем и суров, как обычно. Потирая глаза, Кол пожаловался, что не выспался. Гэн слушал его, но внимание юноши было приковано к низкому кустарнику у подножия их холма. Вождь поднял глаза, чтобы увидеть, что так внимательно разглядывает его сын, и постарался последовать за его пристальным взглядом. Внезапно, как в трюке фокусника, появилась небольшая стая волков — десять сильных животных бежали к ним, бесшумно переставляя лапы.
Осторожно, тихо, как прибывающая вода, стая перевалила через гребень холма и вышла на плато. Волки остановились там, а вожак направился вперед. Понюхав воздух рядом с Гэном, он стал когтями рвать землю — в воздух полетели комья. Потом волк приблизился к Колу, медленно обошел его, косясь на Гэна. Завершив круг, он уселся мордой к Колу. Блестящий черный нос покраснел, когда он, наклонившись, обнюхал его окровавленную ногу. Волк снова поднялся и подошел к Гэну, глядя прямо ему в лицо. Юноша смог выдержать его пристальный взгляд лишь мгновение и отвернулся, прикидывая расстояние. Волк, благодарный ему за любезность, повернулся и присоединился к стае.
Так же беззвучно, как появились, волки ушли. Гэн подошел к отцу и снова сел рядом с ним, сказав:
— Я думаю, ты всегда знал, что Клас был моим единственным другом. Но он всегда был очень занят. Когда я был совсем одинок, то разговаривал с волками. Они позволили мне заглянуть в свою жизнь, хотя я не был одним из них. Мы не были друзьями. Но мы были связаны.
Кол кивнул.
— Я не понимаю этого, но не сомневаюсь. — С усмешкой он добавил: — Этому научила меня твоя мать. Теперь зови назад остальных.
Собаки бросились к нему при первом зове, явно вне себя от радости. Клас внимательно посмотрел Гэну в лицо, а потом подошел к Колу, став на колени, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Пока я жив, я буду с ним, мой друг. Клянусь.
На губах Кола мелькнула тень улыбки.
— Даже если пророчество Мурмилан убило меня?
— Пророчества не бросают копья, но, признаюсь, я думал об этом. Мурмилан ничего не поделать с моим чувством к Гэну. Он — мой брат. Я буду с ним, потому что это — мой выбор. Жизнь — короткая штука; случайность может оборвать ее в любой момент. Мужчина должен сам делать свой выбор. — Он поднялся, встав рядом с Гэном.
Нила прервала всех
— Я встречу их здесь, — сказал он, устраиваясь у дерева.
Гэн ответил:
— Мы встанем здесь втроем. Это будет схватка, о которой будут петь песни. Ведь, даже если мы доберемся до Олы, король Алтанар, желая союза с племенем для нападения на Харбундай, выдаст нас Бею.
Сайла выступила вперед.
— Именно поэтому мы должны идти в Харбундай. — Она невольно повернулась к Ниле, но избегала смотреть на нее. Гэн видел, что Сайле это многого стоит, но она все же заставляет себя говорить. Без сомнения, ее слова были признанием. Она продолжила, обращаясь к Колу: — Окажись мы с ней в Харбундае, Бей не посмеет напасть. Разве у вас есть выбор?
Сайла упомянула о торговце, который рассказал ей о секретных тропах, малоизвестных перевалах с названиями, похожими на Не-Говори-Другим, Середина Лета или Приют Облаков, и с вызовом заявила:
— Я обратила на это внимание потому, что думала использовать информацию. Только потом это знание стало частью плана, как вынудить Людей Собаки отказаться от войны с Харбундаем.
— Она хотела похитить меня как заложницу, — горько вступила Нила, и у Класа отвалилась челюсть.
Сайла продолжила:
— У Церкви есть свои причины, чтобы отвести руку Алтанара от Харбундая. Нам там помогут. Гэн прав насчет короля — он выдаст Нилу Людям Собаки, а все мы умрем.
Гэн сказал:
— На нас идет племя, Алтанар нам враг, и ты говоришь, что у нас единственная возможность — путешествие через всю страну Дьяволов, которые будут рады на нас поохотиться. Прекрасная идея.
Кол прохрипел:
— Это — ваше первое испытание. Идите, пока есть время.
Клас открыл свой колчан.
— Времени нет. Гэн прав. Далеко мы не уйдем.
Кол поднял подбородок, расправив плечи. На мгновение он показался всем таким же могучим и непреклонным, как когда-то. Упрямое выражение на его грубом, покрытом шрамами лице не допускало возражений.
— Вы должны повиноваться. Вы — воины Людей Собаки. Я — ваш Вождь Войны. Оставьте меня. Сейчас же. Я выполняю свой долг. Выполните и вы свой.
В душе у Гэна боль потери боролась с любовью, страдание с гордостью. Он посмотрел отцу в глаза, пытаясь взглядом передать то, что он никогда не сумел бы сказать словами. Кол улыбнулся и кивнул. Гэн ушел, не оглядываясь назад.
Шум схватки был похож на короткий шрам на глубокой тишине холмов. Закричал человек — жалобно и удивленно. Ему ответило множество сердитых смущенных голосов. Звуки нарастали в бурном темпе неразличимых шумов, и потом, внезапный, отвратительный, раздался торжествующий военный клич Южного клана. Гэн вздрогнул, как будто его хлестнули, и прибавил ходу.