Воин
Шрифт:
Джонс медленно выпрямился, миллиметр за миллиметром, и с такой же осторожностью тигр скользнул в заросли и исчез из глаз.
— Видели? — сказал Леклерк, голос его дрожал от возбуждения. — Больше, чем любой амурский тигр, какого я только видел в зоопарке!
Никто не отводил от кустов взгляда, пока не успокоились последние листья. Обернувшись, Конвей посмотрел на Леклерка и был удивлен его воодушевлением. Это заставило Конвея снова подумать о том, что для Леклерка пережитое было меньшим шоком, чем для остальных. Он как будто пытался впитать новые ощущения. Конвей удивился бы,
Фолконер прервал его рассуждения, сказав:
— Может быть, в клетке он и не показался бы таким большим. Но все же ничего себе, верно?
— Огромный. — Это была Картер, бледная как полотно.
Фолконер снова двинулся вперед. Вначале все сбились в кучу, держась как можно ближе друг к другу, но вскоре снова растянулись. Теперь они прокладывали дорогу через заросли высокой сухой травы, обходя островки ольшаника и ив. Они вспугнули пасущихся оленей: самца и трех самок. Все тут же принялись обсуждать это происшествие. То же повторилось, когда они увидели первого кролика. Через час, когда Фолконер объявил привал, они настолько привыкли и к тем и к другим, что единственным упоминанием о них была жалоба Кароли на то, что из-за оленьего дерьма сесть негде.
Фолконер усадил всю группу в кружок, спинами к центру, напомнив, что надо быть настороже.
Они выпили апельсинового сока и съели сушеный концентрат из пакетов, как вдруг обнаружили, что уже несколько минут слышат вдалеке какой-то звук. Он был еле различим, похож на шелест ветра в ветвях, но все же отличен от него. Никто не мог с уверенностью сказать, что это.
Конвей попытался понять, почему звук показался ему необычным. Высокий, прерывистый, он то становился громче, то затихал, но только, чтобы возобновиться с еще большей силой. Несмотря на чистое небо и отсутствие ветра, в нем слышался намек на мощь, на скорость. Совсем запутавшись, Конвей чувствовал, что этот звук должен быть ему знаком.
Наконец Картер не выдержала:
— Этот шум… он раздражает. Кто-нибудь знает, что это такое?
Фолконер поднялся на ноги и проверил свое оружие. Джонс и Картер подвинулись подальше в центр круга. Леклерк и Конвей прикрыли их, нервно теребя спусковые крючки.
Звук крепнул. На юге поднимался столб дыма, и Конвей удивился, как мог огонь так быстро разгореться, ведь трава была довольно влажной. Потом, совершенно необъяснимым образом, дым нырнул обратно к земле, свиваясь клубами.
Звук исходил именно от этого столба дыма.
— Птицы! — Конвей вспомнил ночной городской парк. Автокатастрофа вспугнула птиц, и они тысячами взвились в воздух, хлопая крыльями и чирикая, пока не успокоились и опять не расселись по деревьям. Эта туча была похожа на тех птиц, за исключением размера — такой огромной стаи он никогда не видел. Она неслась по долине с бешеной скоростью, распадаясь на волны, и направлялась прямо к сгрудившимся в кучу людям. Как будто совершенно их не замечая, птицы чиркали крыльями прямо по лицам. Они были небольшими, но это делало их стаю еще более невероятной, даже пугающей.
Теперь этот странный звук был хорошо слышен, не настолько громкий, чтобы оглушать, но зато постоянный, всепроникающий, казалось, он
Обернувшись на невнятные вскрики, он увидел вскочившего на ноги Джонса. Его остекленевшие глаза бешено вращались на искаженном лице, он пытался вырваться из рук Картер, и только помощь Конвея смогла удержать пастора на месте.
Постепенно шум стал затихать. Взглянув сквозь все еще зажмуренные веки, Конвей был поражен произошедшей переменой. Вся трава полегла, ветки были поломаны, листья лежали на земле. Куст ольхи, только что весь покрытый зеленью, был дочиста ободран, будто все еще стояла зима.
Картер осторожно подняла голову, встретившись с Конвеем взглядом. Они отпустили Джонса, который все еще лежал лицом вниз, содрогаясь при каждом вдохе.
На земле валялись с десяток разбившихся птиц. Конвей поднял одну.
— Глазам своим не верю, — пробормотал он. — Английский воробей.
Картер сказала:
— На самом деле ничего удивительного. Хорошо адаптируется, очень агрессивен. Но интересно.
Джонс медленно сел, взглянув на грязь на своей одежде, и его тут же вырвало. Все с трудом сглотнули.
Фолконер сказал:
— Где-то поблизости должен быть ручей. Давайте двигаться.
Занимая свое место в колонне, смущенный Джонс извинялся, глупо улыбаясь.
— У всех есть свои фобии. Моя — птицы. Я их боюсь. Все это… — Он сделал широкий взмах рукой, заменив недостающие слова. И неуверенно закончил: — Ничего не мог с собой поделать. Извините.
Леклерк сказал:
— Это еще что, пастор! Вот подождите, когда на меня залезет паук. Тогда вы увидите, что такое паника.
Джонс явно был удивлен его сочувствием. Ответив признательным взглядом, он погрузился в задумчивость. Конвею показалось, что пастор заново оценивает Леклерка.
Через пару минут они наткнулись на то, что искали. Фолконер, прокладывавший остальным дорогу, внезапно остановился, удивленно хрюкнув. Пробившись к нему через заросли, они увидели, что он нашел. Прекрасный, с каменистым дном ручей журчал прямо у их ног. Он был довольно широким, с пологим берегом. Вскрикивая от холода, они вошли в воду и побрели вверх по течению к естественной запруде. Конвей и Фолконер стояли на страже, пока их спутники плескались и радовались, как дети. Картер отошла к изгибу русла, там вода была ей до плеч, и она смогла снять одежду и выполоскать ее. Потом наступила очередь мужчин. Конвей и Фолконер пошли последними.
Выстирав и выжав одежду, они принялись осматривать окрестности. Правда, никто не отходил дальше пары ярдов от соседа. Конвей решил пройти до следующего изгиба вверх по течению. Из-за резкого изменения направления потока там образовалась тихая заводь, и то, что Конвей увидел в ней, заставило его вскрикнуть от удивления. В струях воды висели рыбины длиной с его руку. Стараясь не спугнуть рыбу, он медленно отошел и бегом бросился назад. Его приближение оторвало Фолконера от осмотра берегов, тот заметно насторожился, заметив бегущего Конвея.