Воины столетия. Дар
Шрифт:
Я недовольно посмотрела на него. Какой ещё склад? Что за бред? Куда они собрались?
Ангелина Николаевна вздохнула.
— Вижу, вас не переспоришь. Тогда поезжайте все вместе…
До прихода Иннокентия я успела умыться и перехватить блинчик. Ангелина Николаевна недовольно качала головой, но ничего больше не говорила.
— Что не так? — спросила я у Сашки, когда мы вышли во двор и зашагали к фургону. Потеплело, и снег подтаял, став похожим на комковатый, бежевый сахар.
— Она хотела с тобой пообщаться, — пояснил Сашка. — Наедине.
— Зачем?
— Узнать получше, наверное.
— Аааа… Насколько я подхожу такому идеальному тебе?
— Не с той ноги встала?
— Нет. Просто мне не нравится идея с этой поездкой.
Склад находился недалеко от трассы. Мы проехали той дорогой, по которой вчера добрались в деревню, но на перекрестке свернули в другую сторону, миновали крутой вал вдоль замерзшей реки и оказались на трассе.
Дядя Кеша все рассказывал о своём магазине — да какой он молодец, что догадался его открыть, да как ему все благодарны за этот "подвиг", да если бы не магазин, с Гелей он бы не познакомился.
У Сашки было такое выражение лица, словно он собирался побиться головой о приборную панель. Я отвернулась к окну и, щурясь, пыталась разглядеть что-нибудь интересное среди блестящего белого одеяла. Меня уже начинало мутить, когда водитель сбросил скорость.
— Приехали, дети, — Иннокентий вырулил к одинокому серому ангару с цветной вывеской "Пятьсот километров" и огромной глазастой колбасой, намалеванной прямо на стене. — Здесь подождете или…
— Мы с вами, — успев зевнуть, перебил его Сашка.
Дядя Кеша открыл было рот, но потом махнул рукой.
— Вылезайте тогда.
Грузчиков на складе оказалось двое. Бросив своё оливье, они взяли у Кеши накладные и потопали искать товар. Иннокентий побежал за ними. Сашка помялся у выхода, но все же двинулся следом.
— Ты куда? — я схватила его за рукав куртки.
— Посмотрю, чтобы Иннокентий за воротник не залил. Я же сегодня его антиалкогольная нянька.
— Тяжёлое не поднимай.
— Надо будет — подниму.
— Но тебе нельзя!
Сашка вскинул бровь.
— Я здоров. Ты сама знаешь, как мы восстанавливается в Перехлестье.
— Но мы не знаем последствий.
Сашка вздохнул и неожиданно зло выдал.
— Задолбала ты меня со своими последствиями.
Я отпустила его руку, шагнула назад и, отвернувшись, пошла к фургону. Минут через пятнадцать Сашка вернулся вместе с грузчиками и Кешей. Все четверо — с башнями из коробок.
Когда Иннокентий сбросил свою ношу, я направилась к нему.
— Откройте, машину, пожалуйста, я тут замерзла.
— А иди внутрь, посидим в подсобке сейчас, как дотаскаем, — весело выдал дядя Кеша и подмигнул мне.
— Вы… Вы уже пили?! Вы же за рулём!
— Да я чутка, не боись! Что вы, молодые, правильные такие? Скучно же!
Я глянула на Сашку — он поднимал в фургон один ящик за другим, как робот.
— Ясно, спасибо, — я отвернулась и отошла к кабине.
Так и отиралась там, пока мужчины грузили товар.
Дядя Кеша, отряхнувшись, подошёл ко мне.
— Чего грустная такая, мамзель? Пойдём, согреешься.
— Вы с товаром закончили?
— Ага, — дядя Кеша потер поясницу и скорчил недовольную мину. — Аж спину прихватило. Надо посидеть.
— А, может, в машине посидите? Я обратно хочу.
Моё нытье возымело действие — Иннокентий поворчал, покрутился, но, видя, что я не намерена идти на склад, полез заводить машину. Сашка курил, наблюдая за нами. Когда фургон затарахтел, открыл передо мной дверцу и бросил.
— Садись.
— Спасибо, сам лезь. Мне с краю больше нравится.
Дядя Кеша тоже пребывал не в духе — хмуро глядел на дорогу, возился, кряхтел, с нами не разговаривал.
— Геля вас ко мне поставила, а? — недовольно поинтересовался он, когда мы уже подъезжали к валу. — Проследить, да?
— Да, — равнодушно ответил Сашка.
— А я думал, ты — хороший парень. А ты… Вот как ты! На баб работаешь.
— Она — моя бабушка. Вы мне никто.
— А чего лезешь тогда, а? — дядя Кеша дал газу. — Чего я тебе сделал? Какие правильные!
— Лучше за дорогой следите.
— Чего ты мне сказал, сосунок? Учить удумал? Да я… Ох…
Нас резко мотнуло вбок, машину занесло и закрутило. Дядя Кеша принялся орать и вертеть рулем. Я вцепилась в ручку над дверцей, другой рукой уперлась в приборную панель. Машина замерла поперек дороги, но стоило мне выдохнуть, как фургон рванул вперёд. Перед нами мелькнул лес на противоположном берегу, через секунду уступив место сине-серой глади льда. Под мат дяди Кеши и мой визг фургон полетел с вала вниз. Щелкнули ремни, нас дернуло вперёд, и… машина зависла над скованной льдом рекой.
Я забыла, как дышать.
— Вылезайте, — процедил Сашка. — Живо!
— Какого…, - начал было дядя Кеша, но Сашка резко повернул голову к нему. Слетел ремень, распахнулась дверь, и Иннокентий вылетел из кабины, как чертик из коробочки. Вслед ему отправились тулуп и шапка. Сашка повернулся ко мне — его глаза, как у кошки, бликовали на солнце серебром.
— Ты следующая, — прорычал он, но я уже отстегивала ремень.
До земли было не больше метра. Я прыгнула на лёд, едва не поскользнулась и, неуклюже развернувшись, крикнула.
— Вылезай!
— Уйди со льда!
— Что это!? Как это?! — орал дядя Кеша, бегая по узкому краю берега — подножию вала. Я бросилась к нему и, ступив в снег, обернулась. Машина под острым углом висела над рекой. Передние колёса почти касались льда.
— Сашка! — крикнула я.
Он легко выскочил из кабины, не оскальзываясь, дошёл до нас и обернулся. Хлоп — машина влетела мордой в лёд и, с треском проломив его, стала уходить под воду.
Дядя Кеша рухнул на колени и схватился за голову.