Воины столетия. Дар
Шрифт:
— У меня же нет ничего больше. Ничего! Ничего… Что ж творится-то, люди…
— Люди?! А кто по пьяни педали перепутал?! — заорал Сашка, и машина, кабиной погрузившись в воду, замерла.
— Я же чутка… Это же…, - дядя Кеша посмотрел на Сашку и, крякнув, упал ничком в снег.
— Что ты сделал!?
— Не для его это глаз, — Сашка, даже не глянув на меня, повернулся к фургону.
Машина дернулась и потихоньку полезла обратно. Встала было на лед, но под передними колесами пошли трещины, и фургон снова пополз в воду. Пары секунд хватило, чтобы машина повторила маневр.
— Тяжело, — отрывисто выдал Сашка. — Не могу держать так долго.
Я приблизилась к напарнику. На снегу перед ним расплывались капельки крови.
— Саша, не надо. Машину вытащат. Хватит, — я положила руку ему на плечо. — Ты ещё…
— Отойди!
Меня будто схватили за руку и отшвырнули прочь. Я ударилась о заснеженный склон вала и завопила от боли. Руку с неестественно вывернутой кистью будто объяло пламенем. Только так я и могла ощутить, что у меня пока еще есть правая рука.
— Саша, — заскулила я, но он не обернулся. Вокруг машины, медленно поднимающейся над полыньей, ломался лёд. Огромные трещины тянулись во все стороны, льдины приподнимались и крошились, высвобождая темную воду.
— Что же ты делаешь…, - прошептала я. В ушах противно звенело. — Саша…
Машина задними колесами встала на узкий берег. С кабины лилась вода, унося с собой всякий хлам. Я легла на бок и заплакала от боли. В Перехлестье она не была такой отчаянно-острой, сейчас же меня едва ли не выворачивало наизнанку.
— Аня, — Сашка рухнул передо мной. Из носа у него капала кровь, а глаза были красными, как от дыма. — Господи, прости меня.
— Камень в кармане, — промямлила я. — Пожалуйста… На секунду туда…
Половинки Камня, соединившись, щелкнули, и боль, сверкнув напоследок яркой вспышкой, отступила, став привычно проходящим последствием неудачного стечения обстоятельств.
Я покрутила кистью и растерянно глянула на напарника.
— И что это было?
— Я… Не знаю, как это получилось. Я не помню, — он выглядел растерянным и расстроенным. — Я не хотел этого.
Я вздохнула и, ничего не сказав, пошла прочь. Мы оказались вроде бы на свалке — вокруг пестрели всем оттенками грязного огромные мусорные кучи, высотой с пятиэтажку. Что-то взвизгнуло впереди, и из пивной банки, как джин из лампы, поднялся дух. Он снова заверещал и, раззявив пасть, понесся мне навстречу. Лук я взять не смогла — рука еще не восстановилась, но Арес успел вовремя.
— Там, — разделавшись с духом, он указал мечом назад. — Заблудший копается в мусоре.
Я покрутила кистью, согнула-разогнула пальцы.
— Нас выманивает Спрут.
Сашка кивнул.
— Но нам пора домой, — заметил он, оглядываясь. — Бой может продлиться долго, Иннокентий рискует отморозить себе последние непропитые мозги.
— Тогда держи наготове Камень, — я, наконец, смогла взяться за лук. — Как только очистим заблудшего, вернёмся домой.
С захватившим сознание спящего духом мы расправились быстро. Фантом еще не рассеялся полностью, а один из мусорных холмов пришел в движение. Огромное щупальце, раскидывая в разные стороны клочья бумаги, бутылки и прочий хлам, вылетело из кучи и шлепнулось прямо перед нами.
— Воины…, - мы запрокинули головы. Спрут, склонив огромную голову, смотрел на нас сверху вниз. В нынешнем виде он напоминал монстра из какого-то фильма ужасов, выползшего из океана, чтобы разрушить родной город главных героев. — Я вас заждался.
— Тогда подожди ещё немного, — произнесла я, протягивая Сашке свою половинку Камня.
— Стойте! Стойте! — закричал кто-то, но было уже поздно. Прежде, чем вернуться в наш мир, я успела заметить бегущего к нам всклокоченного старика — Зевса.
— Обидно, — бросил Сашка и пошёл приводить в чувства Иннокентия.
— Не то слово, — прошептала я.
Сашка поднял фургон на вал. Дядю Кешу мы туда затаскивать не решились, поэтому, растормошив его, заставили вместе с нами взбираться наверх. Иннокентий пребывал в некотором шоке — он долго ходил вокруг машины, заглядывал в обледеневший салон, смотрел на разгромленную реку и пожимал плечами.
— Ничего не понимаю. В голове туман. Это ж мы туда…
— Мы тоже не помним, — отрезала я.
Сашка в разговор не вступал. Он сидел на снегу, прижавшись спиной к заднему колесу, и, согнув ноги в коленях и положив на них руки, смотрел на истерзанный его разумом лёд.
Напарник злился. Я чувствовала его ярость и решила не испытывать судьбу. Конечно, я тоже была расстроена — мало того, что мы упустили Зевса, так его ещё, что вполне вероятно, мог потрепать Спрут. Мне было очень жаль старика. Так жаль, что Иннокентия хотелось собственноручно окунуть в полынью.
— Вы будете вызывать МЧС? — спросила его я.
Дядя Кеша удивлённо глянул на меня.
— Зачем? Ничего же страшного нету. Эвакуатор вызову от соседнего села и все тут.
Когда мы, наконец, подъехали к дому, Ангелина Николаевна выскочила из калитки в одном платье и бросилась к нам навстречу.
— Что случилось? Боже мой, Кеша, ты что натворил?!
Иннокентий принялся почесывать затылок, глядя в землю и избегая смотреть на Ангелину Николаевну. Сашка помог мне вылезти из кабины эвакуатора и, на ходу снимая куртку, поспешил к бабушке. Та смотрела на Иннокентия так, словно хотела его испепелить. Кажется, она даже не заметила, как Сашка накинул куртку ей на плечи.