Воины столетия. Дар
Шрифт:
— Убить его? — Арес мечом указал куда-то вперёд.
Близ колёса обозрения что-то мелькнуло. Я остановилась и, улыбаясь, подняла лук.
— А вот и наш старый знакомый.
Глава 9
На вокзал меня вёз отец. Ему не очень нравилась идея отпускать меня на Рождество с одноклассником в "запорошенную снегом глушь".
— Это не глушь, — сердилась я. — Туда автобус ходит. А Сашке надо отдохнуть, воздухом подышать.
— Его мать не в восторге, что ты едешь, — напомнил отец. — Прямо она мне этого не сказала, но я прекрасно понял, что она очень недовольна.
— Ну, она же согласилась, — беспечно заметила я. — Пап, не переживай, связь там есть, мы едем на три дня, Сашка уже здоров. Ему просто немного отдохнуть — и все.
— Без энтузиазма отдыхайте.
— Папа!
Сашку выписали из больницы… Хотя нет, он сам ушёл, написав отказ через три дня после Нового года. В Перехлестье мы ходили каждый день. После боя в парке аттракционов, где мы общими стараниями свалили на Спрута колесо обозрения, а потом я нашпиговала его мерзкую тушу стрелами, дух в Перехлестье не появлялся. Это настораживало. Зная теперь, что наши близкие уязвимы, мы всеми силами пытались найти Зевса, чтобы узнать у него про выход в мир духов, но безрезультатно. Изменчивость Перехлестья, его вероятная бескрайность, не оставляла нам шансов. На Ключника надежды не было — он, даже узнав о том, что Спрут использовал наших родственников, чтобы показать силу своего влияния на нас, упрямо твердил.
— Вам нечего делать в мире духов.
Мы оказались в тупике.
— Быстро он, конечно, пошёл на поправку, — рассуждал отец. — Молодой организм, но чтобы шов зажил так скоро — это в моей практике впервые. Не говоря уже о ЭЭГ… Хоть научное исследование проводи по результатам.
— Ты о чем? — раздумывая о возможных способах найти Зевса, я слушала отца вполуха.
— О своём, о рабочем.
— Что не так с его ЭЭГ? — опомнилась я.
— Все хорошо. Немногое отличается от нормы.
— Почему? Это из-за удара? Он болен?
— Нет! Не надо было тебе говорить, — недовольно ответил отец. — Здоров твой Сашка. Просто есть отличия… Мы пока не знаем, в чем причина. Сделаем контрольное обследование.
— Что-то не в норме? Какие-то осложнения?
— Ох, хватит! Ты меня слышишь? Все хорошо! Нет там признаков заболевания, прекратить разводить панику!
Я примолкла и насупилась.
— И вообще — это врачебная тайна, — спокойнее добавил отец.
— Вспомнил, — пробурчала я. — А Сашка знает, что у него что-то не то с головой?
— Все у него "то", только несколько оригинальнее… Конечно, лечащий врач ему все объяснил.
— А он что ответил?
— А ты как думаешь?
Я прикрыла глаза, чуть нахмурилась и безэмоционально, подражая Сашкиной интонации, выдала.
— Ясно.
Отец усмехнулся.
— Именно так он и ответил.
Сашка ждал нас у касс. На плече спортивная сумка — вот и весь багаж. Я же катила за собой маленький чемодан, по дороге отобрав его у отца.
— Сама что ли не докачу?
Сашка и отец пожали друг другу руки.
— Вас там встретят? — спросил папа.
Сашка кивнул.
— Глаз с неё не спускай.
— Не буду, не беспокойтесь.
Отец замялся. Посмотрел сначала на Сашку, потом на меня.
— Если вдруг что — сразу звоните.
— Обязательно, пап. Все будет хорошо.
— Ну… Давайте до вагона провожу.
Я спорить не стала. Если ему так спокойнее, пусть делает, как хочет.
Сашка уступил мне место у окна. Электричка тронулась, а папа остался стоять на перроне. Я прилипла носом к окну и махала до тех пор, пока из виду не скрылась крыша станции.
— Первый раз уезжаешь одна? — спросил напарник.
— Нет, но оставлять папу всегда тяжело.
Сашка достал из кармана наушники. Я проследила за его движением и опомнилась.
— У меня же тебе подарок есть!
Сашка недоуменно посмотрел на меня.
— Подарок? По поводу?
— Ну, на Новый год! Мы же без Переброса ещё не виделись!
Я вытащила из сумочки коробку и протянула Сашке. Он вскинул брови.
— Хм… Спасибо…
— Это наушники. Что, не нравится?
— Нет… В смысле, да… То есть…, - он поднял глаза к потолку и снова посмотрел на меня. — Проблема в том, что для тебя у меня подарка нет.
— Неважно. Ты в больнице лежал. Из-за меня же. Вот, возьми.
Сашка, наконец, забрал коробочку, повертел её в руках.
— Мне как-то неудобно.
— Ну, сделаешь мне потом подарок. Какую-нибудь мелочь, — я тараторила, не останавливаясь. — Они недорогие.
Сашка, рассматривавший коробку, резко вскинул голову и в упор посмотрел на меня.
— Никак не успокоишься? — холодно поинтересовался он.
Я открыла рот, чтобы спросить, что опять не так, но тут до меня дошло. Я смутилась и уставилась в пол. Красноречие меня вмиг покинуло. Сашка чем-то зашуршал, завозился и, наконец, тронул меня за плечо.
— Держи.
— Извини, — не шелохнувшись, прошептала я.
— Возьми, пожалуйста.
Я посмотрела на напарника — он притягивал мне правый наушник. Уже успел поменять старые на новые.
— А что за музыка? — спросила я, вставляя наушник в ухо. — А… Ооо…
Я замолчала и, прикрыв глаза, откинулась на спинку сидения. Металлика. Nothing Else Matters.
Это намёк или он просто решил смягчить свой наезд? Я вздохнула и отвернулась от напарника. Человек-головоломка, черт возьми.
За окном частный сектор сменила промзона, за ней потянулись склады и бесхозные пустоши. И, наконец, начавшись с низеньких деревцев, за насыпью взметнулся в небо лес.
Я вытащила наушник из уха и обернулась к Сашке.
— Как твоя мама?
— Не разговаривает со мной.
— Вот как, — я расстроилась. — Мне жаль.
— Ей всегда нужно на что-нибудь злиться. Иначе она не может.
— Поэтому бабушка так далеко забралась?
— Они ещё до меня не очень ладили, — Сашка пожал плечами. — А как дед умер, стали скандалить по любому поводу. Могли месяцами не разговаривать. Потом квартиру деда продали и разъехались.