Вокруг Кремля и Китай-Города
Шрифт:
Из декрета Совнаркома «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг»:
«В ознаменование великого переворота, преобразовавшего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц… Их должны заменить памятники, надписи и эмблемы, отражающие «идеи и чувства революционной трудовой России».
Лично утвердив список из 66 имён – «в очередь, сукины дети, в очередь!» – вождь счёл нужным пояснить: «Пожалуйста, не думайте, что я при этом воображаю себе мрамор, гранит и золотые буквы. Пока мы должны все делать скромно».
И действительно, первым советским монументам скромности было не занимать. Дерево или гипс, а то и
Например, от памятника Михаилу Бакунину, выполненного в стиле кубофутуризма, шарахались лошади – впрочем, это если верить современникам, из которых многие и к Ленину относились без особого пиетета, и провозглашённые им идеи воспринимали весьма скептически. По поводу сработанного Меркуровым памятника Достоевскому (а Фёдор Михайлович в ленинском списке тоже фигурировал) ходил анекдот:
«Мы решили поставить памятник Достоевскому, – сказал Луначарский кому-то из старых писателей. – Какую вы бы посоветовали сделать надпись на постаменте?»
Напишите: «Достоевскому от благодарных бесов».
Выступление В. И. Ленина на открытии временного памятника Марксу и Энгельсу на площади Революции, 7 ноября 1918 года
Памятник основоположникам марксизма воздвигнуть надлежало конечно же в самом центре столицы. Однако созданная скульптором С. А. Мезенцевым к первой годовщине Октябрьской революции скульптурная группа выглядела довольно комично. В наше время люди прозвали бы эту композицию «сладкой парочкой» или «сиамскими близнецами», а в 1918 году, когда ещё не ушли из памяти Челышевские бани, истуканов окрестили «купальщиками».
Памятник Карлу Марксу. Фото 2013 года
Бетонный памятник не выдержал груза насмешек и вскоре был демонтирован, но в таком принципиальном вопросе коммунисты не могли не проявить твёрдости: сначала первый камень в основание памятника Карлу Марксу заложил сам товарищ Ленин, а потом – всего сорок лет спустя – был открыт и памятник, причём монументальный до предела.
На площадь привезли и установили даже не изваяние, а 200-тонный гранитный блок (который в мастерскую втащить всё равно было невозможно), и поэтому прямо здесь, под крышей времянки, скульптор Лев Кербель отсекал всё лишнее в соответствии с известной методикой Микеланджело. Правда, результат получился менее восхитительным, чем у итальянца. Увидев памятник Марксу, Фаина Раневская сказала: «Холодильник с бородой».
Член ЦИК Павел Мостовенко выступает на открытии памятника Дантону
Модель головы
Касательно площади в целом она высказалась ещё более саркастично: «И они ещё удивляются, откуда берётся антисемитизм… В столице великорусской державы один еврей ставит памятник другому еврею на площади имени третьего еврея».
Трудно даже представить, что могла бы сказать она, увидав памятник Дантону, установленный здесь же 2 февраля 1919 года. Суровым выражением лица и в особенности самой композицией монумент производил жутковатое впечатление, невольно напоминая о том, что создатель первого в мире революционного трибунала окончил свои дни на гильотине. И как знать, не этого ли впечатления добивался скульптор Николай Андреев? Быть может, он хотел напомнить, что революции всегда пожирают своих детей?..
4. Гостиница «Москва»
Тому, кто рождён в непростые времена, обычно и жизнь выпадает богатая на неожиданности. Причём это может касаться не только человека, но и, например, здания.
Вместо нескольких снесённых кварталов Охотного Ряда здесь мог бы возникнуть Дворец Труда, но в процессе реконструкции планы поменялись. Решено было построить гостиницу для регулярно приезжавших в столицу депутатов Верховного Совета. Здесь, рядом с Кремлём и Благородным собранием (Дом союзов), ещё с дореволюционных времён располагалось несколько гостиниц, причём весьма высокого уровня, – но в случае с «гостиницей Моссовета» требовалось создать нечто особенное.
Эту задачу постарались выполнить архитекторы Леонид Савельев и Освальд Стапран, и к 1934 году первая очередь объекта была возведена. Но как раз в годы строительства начал формироваться так называемый «сталинский ампир», и стилистика конструктивизма перестала соответствовать духу времени. Порт пяти морей и маяк для всего прогрессивного человечества, столица нашей Родины нуждалась в более величественных архитектурных решениях.
Одним из первых уловил новые запросы времени академик архитектуры Иван Жолтовский, страстный поклонник Андреа Палладио, итальянского зодчего эпохи Возрождения. На месте снесённой церкви Георгия Победоносца он возвёл весьма помпезное сооружение, взяв за основу фасад Лоджии дель Капитанио в городе Виченца, и неожиданно для многих «попал в яблочко». Руководству страны пришёлся по вкусу «дом повышенной комфортности», сразу появились хвалебные отзывы в профессиональных изданиях, и вскоре новый курс обозначился так явственно, что Виктор Веснин, один из коллег Жолтовского, охарактеризовал его новую постройку как «последний гвоздь в крышку гроба конструктивизма».
Гостиница «Москва». Открытка 1955 года из коллекции Владимира Разепина
Вид с крыши гостиницы «Москва» на «Националь» и дом Жолтовского. Фото 1936 года из фонда ЦИГИ
Чтобы здание гостиницы «Москва» привести в соответствие с новыми веяниями, к работе над объектом подключили академика архитектуры Алексея Щусева. Он добавил лаконичный декор в духе неоклассицизма, украсив здание портиком с восемью колоннами высотой в шесть этажей. По центру главного фасада появились открытая терраса, просторные лоджии-аркады, а углы здания были акцентированы башенками.
Из окон центрального фасада открывался вид на стройплощадку будущего Дворца Советов, ради которого уже взорвали храм Христа Спасителя.
Существует легенда, что Щусев, не имея достаточно времени для того, чтобы предложить на рассмотрение товарища Сталина два полностью проработанных варианта фасада, решил сделать «отмывку» на одном листе, разделив его по вертикали осью симметрии. Предполагалось, что Иосиф Виссарионович выскажет свои соображения относительно половин – более пышно оформленной левой части и более сдержанной правой – и в соответствии с его замечаниями проект будет доработан. Однако у товарища Сталина сдвинулся график встреч, обсуждение было очень кратким, хотя эскиз в целом вождю понравился. Поэтому генсек взял приготовленный для него красный карандаш и размашисто написал по центру эскиза: «УТВЕРЖДАЮ. Сталин».
После этого задавать вождю уточняющие вопросы никто из проектировщиков не рискнул, в результате чего гостиница обрела именно тот облик, какой уже много лет красуется на этикетках водки Stolichnaya.
Скорее всего, эта история не более чем легенда, но как тогда объяснить тот факт, что фасад действительно асимметричен? Для архитектуры сталинского периода подобные изыски нехарактерны. Например, вот в какой манере те же Савельев и Стапран задекорировали тыльные стены старых зданий, открывшиеся после сноса квартала между Манежем и строившейся гостиницей. Всё предельно чётко и симметрично.