Вокруг Петербурга
Шрифт:
Ко времени прихода к власти Павла гатчинское войско насчитывало 2399 человек (в несколько раз больше жителей самой Гатчины). Армия Павла не числилась на учете в Военной коллегии и не получала от нее никаких материальных средств. Она существовала на средства, которые выколачивались из крестьян окрестных деревень, а также на деньги, отпускаемые Екатериной II сыну для содержания его «малого двора». Это сказалось на составе гатчинских войск, прежде всего офицеров.
В армию Павла, по свидетельству современника, шли «бродяги, выгнанные за разные гнусности из армии, которые, не имея пристанища, рады были всё переносить из-за куска хлеба». Большинство офицеров были иностранцами, пруссаками, прибывшими в Россию
«Таланты» гатчинских офицеров проявлялись на ежедневных солдатских учениях. Под гром барабанов и взвизги флейт солдаты часами выстаивали в строю, обучаясь точному равнению «в косу», ходили взад-вперед мелким, «гусиным» шагом, делали бесконечные ружейные приемы. И, видимо, на гатчинском плацу родилась солдатская поговорка: «Где ученье – там и палки». Бесчисленными пинками и зуботычинами, зверским избиением сопровождали офицеры каждое учение. Они действовали по аракчеевскому правилу – «девять убей, десятого выучи». Не проходило дня, чтобы лазареты не пополнялись искалеченными солдатами.
Но особенно тяжело давались солдатам вахтпарады. Еще накануне вступления в караул они должны были сделать себе прическу. На голову надевались завитые парики, к ним проволокой прицеплялись букли и косички. Парики поливались квасом и обсыпались вместо пудры белой мукой. Для белизны лица лоб и щеки натирались мелом. После этой процедуры, чтобы не испортить прически, солдаты были вынуждены или вовсе не спать ночь, или же спать сидя.
В день парада, в девять часов утра солдат строили перед дворцом. Узкая, неудобная одежда теснила грудь, сковывала движения. Выходил Павел, раздавалась музыка, и начинался церемониальный марш. Круг за кругом двигались шеренги по лугу, производя различные перестроения и вычурные приемы ружьем. Впереди солдат пляшущей походкой шагали офицеры. Павел внимательно следил за парадом. Иногда он, озлобленный, забежав перед строем, дико выкрикивал: «раз, два! раз, два!» В полдень, утомленные бессонной ночью и трехчасовой муштрой, солдаты отправлялись на смену караула.
Дробный звук барабанов не только давал темп занятиям войск. Он был как бы пульсом жизни всей Гатчины и ее населения. Ежедневно в шесть часов утра по улицам проходили военные патрули (рунды) с барабанщиками. Они били утреннюю зорю. Это значило, что гатчинцы из «простонародья» должны были приступать к работе. В полдень пушечный выстрел сообщал о наступлении обеда. В девять вечера рунды вновь обходили улицы, выбивая вечернюю зорю. Сразу же закрывались лавки, ворота, ставни, в домах гасили свет. Опускались шлагбаумы, прекращая доступ в Гатчину.
Когда в ноябре 1796 года Павел вступил на престол, он попытался сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти, «укрепить» правительственные органы, «подтянуть» армию – вооруженную опору царизма.
Царь вызвал из Гатчины свой «малый двор» и войско, приближенных назначил на высокие государственные посты. Сто тридцать двух офицеров-гатчинцев включили в гвардию, а солдат гатчинских батальонов распределили по гвардейским полкам. Мрачная тень павловской Гатчины легла на Россию.
Петербург зажил по гатчинским порядкам. Полосатые шлагбаумы преградили въезды в столицу, о каждом прибывшем в город незамедлительно сообщали царю. Население обязывалось ложиться спать и вставать в строго определенное время, красить дома в узаконенный цвет, появляться на улице в установленной одежде и при встрече с императором соблюдать особый церемониал, танцевать только разрешенные танцы и в разговорах употреблять лишь дозволенные слова. За соблюдением всех этих мелочных правил неусыпно и придирчиво следили полиция и сам царь. Нарушителям грозили немедленные и беспощадные кары – разжалование, ссылка в Сибирь, заключение в крепость, а для «простолюдинов» – бессрочная каторга и непременные розги.
Русскую армию начали уподоблять гатчинскому войску. Удобную, проверенную в походах солдатскую одежду заменили куцей формой гатчинских батальонов. На головы солдат напялили парики и косы. Ввели сочиненный в Гатчине воинский устав, основу которого составляла шагистика. На Дворцовой площади и Марсовом поле устраивали ежедневные вахтпарады. Неистовствовали офицеры, вовсю используя испытанные в Гатчине «средства воздействия» – кулак и палку. А по стране метались фельдъегеря, развозя приказы о смещении и наказаниях провинившихся и недовольных офицеров и солдат, о назначении в полки гатчинских выкормышей.
По-гатчински действовали и в деревне. Павлу было хорошо известно, как окрестные гатчинские помещики расправлялись с бунтовавшими крепостными, и он пришел к выводу, что казенных крестьян следует передать помещикам, поскольку «у них своя отеческая полиция». Став царем, он раздал своим приближенным около 550 тысяч «душ» государственных крестьян. Крепостники ревностно исполняли полицейские обязанности, жестоко подавляя малейшее недовольство крепостных крестьян.
11 ноября 1796 года посад Гатчина стал городом дворцового ведомства. Для лучшего наблюдения за «порядком» весь город, состоявший в 1798 году из 237 домов, был разделен на четыре части: Дворцовая с «Екатеринвердером», Ингербург с посадом, Загвоздинская с Бомбардирской слободой и Мариенбург. Во главе каждой части стоял комиссар, подчинявшийся полицмейстеру. Комиссары бдительно следили за тем, чтобы соблюдался предписанный царем «дух добропорядочности» и «строжайшего благочиния».
В 1797 году петербургский купец Варгин открыл герберг – постоялый двор с буфетом и биллиардом. В следующем году это первое «культурное начинание» в Гатчине пополнилось еще двумя трактирами. Впрочем, открытые «увеселительные заведения» предназначались только для «благородных» горожан и приезжих. Под угрозой штрафа управление запрещало содержателям кабаков впуск в них «простова народа, как-то: крестьян, господских людей и солдат, зазорных женщин и в развращенном одеянии людей».
Лишь через два года после этих «знаменательных» событий Гатчина получила школу. В нее зачислили 75 детей состоятельных родителей. Тогда же почтмейстер Немов открыл на Большом проспекте почтовую контору. Для жителей отпала необходимость ходить на прежнюю почтовую станцию в деревню Малое Колпино.
Попытки увеличить торгово-ремесленное население Гатчины, несмотря на обещание льгот, не увенчались успехом. Зато быстро и неуклонно умножалось количество расквартированных войск. Город, как и раньше, оставался большим военным лагерем, а гражданское население было призвано обслуживать войска и нужды царского дворца.
С переименованием в город Гатчина стала летней резиденцией царя, куда съезжались придворные и петербургская знать. Это вызвало изменения во внешнем облике города. Начались большие строительные работы, которыми руководили выдающиеся русские зодчие. Первым главным архитектором Гатчины был Н.А. Львов, талантливый строитель и художник. В 1797 году его сменил И.Е. Старов, автор Таврического дворца и других замечательных построек в столице. В течение двух лет, с конца 1799 года обязанности главного архитектора исполнял А.Д. Захаров, впоследствии создавший один из лучших памятников мировой архитектуры – здание Адмиралтейства в Петербурге.