Вокруг Света 1996 №09
Шрифт:
— Ну, вот что, — голос, произносивший это, видимо, потерял желание казать
ся уверенным и хладнокровным, — закрой глаза и считай до пяти, а то хуже будет.
Едва успел я выполнить первое из этих приказаний, как до меня долетел удаляющийся топот. Я был спасен.
На следующее утро я поделился впечатлениями о ночном приключении с Эль Осо, моим заочным спасителем. Он уже обо всем знал:
— Говорил я тебе, что опасно шляться по ночам! Ладно, я кое-кого предупрежу, можешь ходить спокойно, когда тебе вздумается.
Вскоре я покинул те места.
Когда я переступил порог бильярдной, было уже темно, но посетителей собралось немного — для подобных заведений было еще слишком рано. Навстречу мне кинулся старичок по прозвищу Кондорито. Лет ему, наверное, 75, он весь сухой, сморщенный, но по сельве бегает не хуже любого молодого. Когда-то он работал у нас надсмотрщиком (такая должность существует официально), и, похоже, стукачество составляет его жизненное призвание. Когда я утром приходил на работу, всегда получал от него обстоятельный и подробный доклад о том, кто и как из рабочих провел данную ночь, кто был в поселке, кто, где и с кем напился, подрался и т.д. и т.п. Такого рода информация меня абсолютно не касалась и не интересовала, о чем я неоднократно говорил ему, однако на следующее утро все повторялось снова. Вот и теперь, увидев меня, Кондорито, прежде чем поздороваться, уже успел доложить о том, что произошло здесь за время моего отсутствия, напирая на те обстоятельства, что руководство компании кому-то недоплатило, кто-то против кого-то интригует в связи с готовящимся принятием закона о недрах, а руководитель местных старателей имеет своих людей в Национальном конгрессе. Все было очень знакомо, но не очень интересно.
Я забрался в самый дальний и темный угол, откуда можно было видеть все происходящее в зале, и принялся дожидаться Эль Осо. Как только он появился на пороге заведения в сопровождении какого-то мулата, наперерез ему бросился старичок Кондорито и что-то быстро-быстро заговорил, показывая рукой в мою сторону. Профессиональный стукач и здесь чисто сработал. Что ж, это мне только на руку, меньше всяких объяснений.
Эль Осо приблизился к моему столику и протянул огромную черную ручищу.
— А это Хота-Хота, мой компаньон, — представил он своего спутника-мулата.
Странное, на первый взгляд, имя происходило от названия первых букв распространенных испанских имен Хуан и Хосе, которые носил этот человек; инициалы его читались по-испански, как «хота-хота».
К цели моего визита Эль Осо отнесся довольно скептически:
— Зачем тебе соваться в эти дела?
Я продолжал настаивать (не мог же я сказать ему, что очерк о старателях заказал мне журнал «Вокруг света»), и он наконец согласился.
— У нас есть одна работающая группа на Куюни, и Хота-Хота как раз завтра туда летит, везет продукты и горючее. Он может взять тебя с собой, но раньше, чем через неделю ты оттуда не выберешься.
Я принялся было выяснять детали -что, где и когда, но Эль Осо оборвал меня, сказав, что все, что мне нужно, я увижу своими глазами, а лишнего мне знать не полагается.
На следующее утро меня уже ждали. В углу площади притулился обшарпанный пикап, за рулем которого сидел сам Эль Осо. Рядом с ним занимал место мой новый знакомый Хота-Хота. В кузове пикапа стояли три железные бочки с соляркой, ведра с маслом, банки с керосином, мешки с продуктами и ящики с какими-то железками, скорее всего, запчастями для насосов.
Эль Осо осмотрел меня довольно критически. Особенно ему не понравился кофр с фотоаппаратурой и биноклем: «Игрушки эти придется оставить, нечего им там делать». Пришлось подчиниться. Мне дали полчаса на то, чтобы я оставил все ненужное. Человек, который согласился принять на хранение мои вещи, настойчиво отговаривал меня от затеи забраться подальше в сельву. Когда он приводил свои доводы, его голос неожиданно заглушил треск пролетающего прямо над нами вертолета, у которого на подвеске болтались три уже знакомых мне бочки. Заброска началась. Меня, правда, несколько насторожило, что вертолет летел не со стороны находившейся километрах в восьми к северу вертолетной площадки, а как бы вынырнул из глубины сельвы. По траектории его полета я пытался хотя бы приблизительно проследить направление, в котором должен быть находиться таинственный лагерь, но вертолет шел так низко, что через минуту его уже невозможно было разглядеть за кронами высоких деревьев.
Когда я снова появился на площади, Эль Осо был один, а пикап разгружен. Жестом он показал мне, что торопится. Я прыгнул в машину, и мы помчались по грунтовой дороге, уходящей в глубь сельвы и заканчивающейся на одной из заброшенных концессий, где давно уже ничего не было, кроме ржавых останков брошенной техники. Место, как нельзя более подходящее, для начала подобного путешествия.
Рядом аккуратно были сложены вещи — видно, их забросили сюда раньше.
Вертолет показался из-за деревьев неожиданно. В облике его было что-то странное. Потом я понял, что бортовой номер аккуратно замазан. Вот это да! Машины без номеров в этих краях еще можно встретить, но что б вот так, целый вертолет... Мне вдруг стало неуютно. Куда лечу, зачем, с кем...
Полет продолжался минут двадцать пять, из чего я сделал вывод, что мы пролетели около пятидесяти километров. И все это время под нами расстилался сплошной зеленый ковер, без единой прогалины, который уходил к горизонту. Однако неожиданно промелькнула серебристая лента реки, на которой отчетливо выделялась песчаная отмель. Видимо, это был один из притоков Куюни. Вертолет, сделав круг, пошел на снижение. Воздушная часть путешествия подходила к концу.
Когда полозья вертолета коснулись земли, мы начали быстро выкидывать наши пожитки. Едва последняя связка касабе (местные лепешки, заменяющие хлеб; их пекут из муки, получаемой из растертого корня юкки)
оказалась снаружи, Хота-Хота сделал пилоту знак рукой, и вертолет, напоминающий снизу гигантскую стрекозу, взмыл в небо, сделал прощальный круг и скрылся за деревьями. Наступила тишина.
Мы остались на небольшой прогалине на берегу реки, окруженной со всех сторон плотной стеной сельвы.