Вокруг света на мотоциклах
Шрифт:
«Садитесь», – сказал Игорь, указав на большой стол, покрытый бело-зеленой клетчатой скатертью. Нам налили вина, кофе, воды и раздали фотографии, а Игорь начал рассказывать о своей службе на советской подводной лодке. Английский он знал плохо, поэтому на помощь призвал дочь и друга. «Я на подлодке, – сказал он, протягивая мне одну фотографию. – С Калашниковым». На всех фотографиях был Игорь. И везде он был с оружием. На одной, например, Игорь стоял на верхней палубе с винтовкой за спиной и со шлангом, зажатым между ног, из которого била струя воды. «Наша подлодка, – сказал он, со смехом глядя на эту фотографию. – Называлась „Эпсон“.
Пока Гала что-то готовила у него за спиной, Игорь рассказывал о своем прошлом. Он работал турбинным механиком на подлодке в атлантических подводных патрулях с 1981 по 1984 годы. Они по три месяца безвылазно находились в атомных субмаринах, оснащенных сверхсекретной гидроакустикой, и несли службу в водах Атлантики в самый разгар «холодной войны». Потом Игорь перешел в торговый флот и проработал еще 15 лет на советских рыболовецких судах. Еще после возвращения на сушу он успел поработать шахтером и год просидеть без работы.
На следующей фотографии Игорь стоял с музыкантами. Они все были одеты в морскую форму: синие рубашки с широким воротом, обрамленным двумя белыми полосками. «Пьяные сильно», – засмеялся Игорь, качнувшись на каблуках. «Советские люди…», – добавил он, как будто бы это все объясняло.
Потом Игорь показал фотографию, где он был снят на фоне советского агитационного плаката. На плакате красовался гориллоподобный американский солдат: он тыкал перед собой винтовкой со штыком и скрежетал зубами, попирая ногами в тяжелых ботинках земной шар. Враг, борющийся за мировое господство, – явно говорил этот плакат.
«Безумное время, – пожал плечами Игорь. – Есть будете?»
«Э-э… а вы будете? – переспросили мы, не зная точно, как себя вести. – Вы тоже будете есть? Мы будем все вместе?..»
«Все очень просто, – сказал Игорь. – Вы голодны?»
«Да», – хором воскликнули мы с Чарли.
«Тогда ешьте».
И тут в дверь позвонили. Я сидел спиной к входу, потом развернулся и увидел крупного, сурового вида мужчину. У него были прищуренные глаза и большие руки боксера-профессионала, одну из которых он протянул мне. Мы обменялись рукопожатием.
«Владимир», – произнес он низким густым голосом.
«Эван», – назвался я, стараясь не сглотнуть. Я повернулся к остальным. Чарли сидел напротив, глядя через мое плечо, и тут глаза его стали расширятся. «Он снимает кобуру», – прошептал он. «Что?»
«Он… снимает… кобуру», – прошипел Чарли.
Стало страшно. Я перестал понимать, что мы делаем на этой кухне и где она вообще находится. В моей голове крутилось только одно: в этом доме уже есть один автомат. И теперь в том же доме быкоподобный бугай вынимает пушку и кладет ее у меня за спиной. Я замер, изо всех сил стараясь усидеть на месте, не развернуться и не начать глазеть в открытую. Надо было дождаться подходящего момента, чтобы подсмотреть украдкой.
Потом прибыли еще какие-то личности, и у всех под куртками или свитерами имелась характерная выпуклость. Эти люди казались очень опасными и при других обстоятельствах выглядели бы еще более устрашающими, но в доме Игоря вели себя примерно. Вот вошел невысокий парень с бритой головой. Крутой пацан, однозначно. Когда он с тонкой полуулыбкой наклонился ко мне, чтобы пожать руку, я увидел выглядывающую из-под свитера рукоятку пистолета. Когда парень повернулся к Чарли, я перехватил взгляд своего друга. Мы посмотрели сначала на пистолет, потом друг на друга, понимая, какие мысли проносятся сейчас в наших головах. Всего несколько часов назад мы были на дороге и направлялись к российской границе. И вот теперь сидим в комнате в окружении вооруженных до зубов людей, а на заднем плане жена их главаря готовит для нас еду. Мне стало не по себе.
Владимир сел за стол и стал распечатывать бутылку водки, которая казалась крошечной в его огромных руках. Разливая выпивку, он заговорил.
«Завтра покажем вам, как у нас тут, – говорил Владимир. – Можем на охоту съездить. Любите охоту? Или можем вас в угольную шахту сводить. Я там работаю…»
«Точно, поживите здесь пару дней, – вмешался Игорь. – Вы обязательно должны увидеть шахту».
Я чувствовал: Чарли сейчас не лучше, чем мне. А мне хотелось поскорее убраться из этого дома.
«Нам нужно сначала с продюсерами посоветоваться, – сказал я. – Они сейчас сюда едут. Мы завтра должны пересечь границу и без них решать не можем».
В голове вертелось множество трудных вопросов. У всех этих людей есть оружие, а они говорят, что работают на шахте. Но зачем шахтеру пистолет? Не сходилось. И почему у Игоря такой большой дом, когда вокруг одни развалюхи и дома, гораздо меньшие по размеру? Что, черт возьми, происходит?
«Выпьем за знакомство», – сказал один из крепышей, подняв рюмку. Пока все пили, я улучил момент и оглянулся назад. Там, на табуретке, лежали кобура и 9-миллиметровый пистолет Владимира. Он сказал, что работает на шахте.
«Значит, Игорь, раньше вы были моряком, – начал Чарли. – А сейчас чем занимаетесь?»
«Я вас встретил у своего магазина, – ответил Игорь. – Бытовую технику продаю. Чайники, холодильники».
Судя по дому и бассейну, это здесь страшно выгодный бизнес. Игоря все присутствующие явно очень уважали. Чем больше прибывало людей, тем легче было распознать в нем главного. Местный заправила. Может, совсем не случайно поиски места для ночевки привели нас именно в его дом.
«Вы знаете Мадонну?» – спросила Гала.
«Жаль вас разочаровывать, – ответил я, – но нет, не знаю».
Ни слова по-украински мы не понимали, зато атмосферу чувствовали хорошо. Голливуд упоминался несколько раз, как и «Мулен Руж», поэтому я начал понимать, что заблуждался насчет грозящей опасности. Наш приезд стал для этих людей большим событием, и все-таки совсем избавиться от чувства дискомфорта я не мог. Мне было не до конца понятно, в какой ситуации мы оказались. Хотя происходящее казалось очень интересным, не покидало некоторое беспокойство.