Вокруг тебя весь мир ружит
Шрифт:
– Ты вся промокла. Проходи,- и неожиданно сам наклонился, снимая с меня влажные ботильоны.
Я прошла в огромную гостиную и обессиленно присела на один из двух диванов, а он скрылся в глубине, откуда вскоре появился с футболкой, полотенцем и большим махровым халатом.
– Переодевайся, я сейчас. Не капризничай. Пожалуйста.
Я скинула действительно слегка влажное платье, натянула просторную белую футболку и большой тёмно-синий махровый халат.
Усольцев вернулся в сухих джинсах и с большими шерстяными
– Согрейся. Ты вся дрожишь,- и обнял крепко, прижав к себе. А потом начал целовать.
Я попробовала оттолкнуть его, но из этого мало что получилось, к тому же моё тело снова предало меня. Он почувствовал это.
– Почему ты исчезла?- спросил Усольцев, отпустив меня на минуту и только для того, чтобы услышать ответ. Заглянул в глаза, по -прежнему прижимая к себе, и ожидал ответа. Его не последовало, и он начал поцелуи сначала: лоб, щёки, подбородок, шея, губы. Как голодный. Переводя дыхание, а потом делал глубокий вдох и снова.
– Мне надо позвонить,- произнесла я обессиленно.
Он с терпеливым вздохом поднялся и принёс мою сумку из холла.
– Сонь, не переживай, со мной всё хорошо. Перезвоню завтра,- проговорила я быстро, успокаивая подругу.
– Придурочная,- услышала я в трубке возмущённый голос.- Я уже не знаю, что и подумать. Ты что не слышала звонков?
– Прости. Дождь, мобильник в сумке. Со мной всё хорошо, я переночую у знакомых. Спи,- и отключилась. К этому времени мне уже сунули стакан с чем-то алкогольным.
– Пей, это виски. И иди под душ. Согрейся,- он смотрел на меня жарко, буквально пожирал глазами.
Я выпила виски и кивнула.
– Куда идти?
Он взял меня за руку и повёл сам. Дальше всё было как в тумане. Струи горячего душа, просторная душевая кабина, где мы легко поместились вдвоём, его тело рядом со мной, во мне. Я радовалась его поцелуям и приветствовала его заботливые руки на своём теле, которые вымыли меня с гелем, а потом завернули в большой халат и понесли по коридору, прижимая крепко к себе. Я наслаждалась прикосновениям его щеки к своим волосам и влажной наготе его тела, потому что он и не подумал одеться, когда вытащил меня из-под душа.
– Куда ты пропала?- снова спросил он, когда всё кончилось, и мы могли поговорить. Но я уже засыпала, уже проваливалась в тревожный сон.
Ночью меня зазнобило, а утром уже болело горло и голова, а глаза плохо открывались. Я всё- таки заболела. Чьи-то руки потрогали мой лоб.
– Маленькая моя, ты заболела. Я вызову врача,- голос был очень ласковый и успокаивающий.
– Мне надо позвонить на работу,- просипела я.
Мне снова протянули телефон. Кое- как объяснив Алле Васильевне, директорше центра, что я выбыла, я тут же позвонила Соне.
– Ты где?- встревожилась она не на шутку.
–
– Чтоооооо?- не поверила она.
– Я у Алекса, со мной всё хорошо. Я немного простыла, и меня отсюда не выпустят,- выдала я, напрягая болезненное горло.
Усольцев удовлетворённо кивнул в знак согласия.
Тот день я помню плохо, сквозь сон: доктор, озноб, капсулы, питье, меня переодевают, я сплю, я просыпаюсь, меня снова трясёт, глаза закрыты, только чувствую ласковые руки и слышу заботливый голос.
– Прости, это я виноват.
Я всегда болею с высокой температурой, зато выздоравливаю быстро.
Когда через день рано утором я немного пришла себя, то увидела рядом , на соседней подушке его лицо. Лёгкая щетина, растрёпанные светлые волосы, знакомый профиль, руки, согнутые в локтях и ладони под головой, одеяло опущено до бёдер. Усольцев дышал ровно, грудная клетка медленно приподнималась и опускалась. Очень красивый мужчина. И что я делаю в его постели? Сон снова накрыл меня тёплой волной, но я больше не чувствовала озноба.
– Тут твоя Соня звонила, я ей всё объяснил. Ничего?- спросил он, когда поил меня тёплым молоком к вечеру второго дня.
– Нормально. Что она сказала?- боль в горле вполне ожидаемо начала трансформироваться в кашель.
– Сказала, что будет звонить. Как ты?- он присел рядом и погладил меня по щеке.
– Прости, со мной одни неприятности,- сказала я, отдала ему пустую кружку и закашлялась.
– Это точно. Только пусть такие неприятности, чем те, которые ты мне устроила, когда исчезла. Ты хоть представляешь, что я почувствовал?
– И что?- я откинула голову на высокие подушки под головой, подложенные заботливыми руками.
– Не понимаешь? Сначала отдать себя, свести с ума, подать надежду на возможность обладания чем-то по-настоящему ценным и тут же отобрать. Совести у тебя нет. Почему сбежала?
– Мне показалось, что меня тупо поимели. Мимоходом, между прочим, самоутвердились за мой счёт. Было очень обидно.
– Ну, ты и дууууурочка,- протянул Усольцев и сокрушённо покачал головой.
Я опустила глаза. Может быть, он и прав, но полной уверенности в этом у меня не было.
– Это не так?- спросила я с глупой надеждой в голосе.
Он снова покачал головой и смотрел так, как на меня ещё не смотрел ни один мужчина. И было там, в этих серых глазах что-то такое, от чего захотелось броситься на шею и расцеловать его.
– Кто эта девушка?- чуть позже я задала неудобный для него вопрос. И то, как он повёл плечами и промолчал, сказало мне о многом. И снова показалось, что я скорее всего была права: она- это она. А я- это я. Девушка для постели. На время. А то, что он смотрел на меня ласково, ничего не значило. Он просто позаботился. Не бросать же.