Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
— Только для того, чтобы ты успокоилась и не будила меня больше по мелочам.
— Я люблю тебя! Заодно проверь, как там Патрик, спит или нет?
– Да, хорошо. Погрей кровать, пока меня нет, а то в такой холод она быстро остынет. Надо будет отремонтировать весь дом, а то он как решето — будто попал под перестрелку.
Патрис посмотрела на мужа и перекрестила его, когда он, отвернувшись, открыл дверь и пошёл вниз.
Прошла, кажется, вечность, и она даже успела уснуть ненадолго. Но вдруг услышала сквозь сон звуки борьбы и глухой тяжёлый удар об пол. Женщина резко вскочила и побежала вниз.
Она подбежала к мужу и наклонилась, понимая: что-то случилось. Может, он упал с лестницы и повредил себе ноги?
— Билл, это я, что с тобой?
Муж тяжело дышал и, кажется, ничего не слышал. Патрис начала осматривать его, она делала это ловко, хоть и была начинающим врачом. Так, сначала голова — вроде цела, крови нет. Шея не повреждена. Руки спускались ниже, пытаясь решить проблему. Грудина — всё чисто. Тут муж задышал намного чаще, её руки нащупали рану. Нехорошо, очень нехорошо — в правом подреберье была рваная рана размером с коробок спичек. Из неё выливалась кровь, пропитывая одежду насквозь и стекая на пол. Дерьмово!
— Потерпи, милый, я сейчас принесу полотенце, — она взяла его руку и надавила на рану, чтобы остановить кровь. — Вот так подержи немного, хорошо? Я сейчас вернусь!
Женщину трясло, зубы стучали, у неё ломило всё тело, и хотелось прямо тут лечь и умереть. Но адреналин подскочил на такой уровень, что сдаваться сейчас было никак нельзя. Нужно спасти мужа, забыть обо всём и думать только о его жизни. Иначе она зря училась на врача. И всё, что умеет и знает, можно будет выбросить в помойную канаву вместе с дипломом.
Патрис побежала на кухню за полотенцем и остановилась на мгновение у двери, которая до сих пор была открыта, ветер со скрипом расшатывал её в разные стороны.
— Как странно, а дождь всё не заканчивается, Билл, ты только взгляни, какая лужа образовалась у двери. Хорошо, что Патрик спит и не видит, а то бы тут же начал прыгать в неё своими маленькими ножками.
Патрисия только сейчас догадалась включить свет и посмотреть вокруг. Всюду царил беспорядок, даже бедлам, как будто ураган прошёлся по комнате, уничтожив всё на своём пути: и живое, и мёртвое.
На полу лежал муж. Он был очень бледным, из горла вырывались тяжёлые вздохи, которые не предвещали ничего хорошего. Патрис было страшно, и этот страх постепенно парализовал её, не давая действовать логично и правильно. Она допускала ошибку за ошибкой, как врач она это понимала и не могла простить себя.
Время шло, драгоценные минуты ускользали, как и жизнь из тела мужа. Она схватила полотенце на кухне и подбежала к супругу. Упав на колени перед ним, накрыла полотенцем кровоточащую рану. Ткань тут же впитала кровь и быстро намокла. Патрис видела, что Билл теряет кровь и сознание, и понимала, что, если сейчас не отвезти мужа в больницу, он умрёт.
— Билл, милый, держись! Ради меня и нашего сына, пожалуйста, держись! — слёзы текли по лицу, но она их не замечала. — Я сейчас сбегаю за помощью, дождись меня, милый, любимый мой, — она целовала его бледное лицо и боялась того, что уже не успеет вернуться до того, как… до того, как…
Патрис даже представить боялась, что может не спасти мужа и остаться без него. Она попробовала поднять его и дотащить до улицы, но, только взяв за руки, поняла, что не сможет даже сдвинуться с места.
— Что за чёрт! Билл, ну помоги же мне! Ааааа! — она плакала так громко от своего бессилия и слабости, что не заметила, как на лестнице появился ребёнок. Сын стоял и смотрел на плачущую мать и лежащего на полу отца. Его большие глаза уставились на кровь, которая вытекала из отца и скапливалась лужицей на полу.
— Мамочка, а почему папа лежит на полу? Он что, устал?
— Патрик, иди к себе в комнату, ложись спать. Я скоро приду, — она попыталась успокоиться и взять себя в руки. Не надо, чтобы малыш всё это видел. Женщина взяла в руки подол ночной рубашки и вытерла лицо и глаза, набухшие от слёз.
— Но я не хочу спать, я хочу к папе. Папа, папа, ты что, спишь? — обращаясь к отцу, мальчик начал спускаться вниз.
— Патрик, милый, папе плохо, он заболел, и мы сейчас поедем в больницу. Иди наверх, а то папа расстроится, когда узнает, что ты ночью совсем не спал, — она подошла к сыну, взяла за руку и повела наверх. Патрис боялась оставлять его одного, но с собой брать тоже не хотела.
После этого она быстро спустилась и выбежала на улицу. Женщина была всё ещё в ночной рубашке, когда побежала к ближайшим соседям за помощью. Дождь, видимо, не собирался заканчиваться — она это поняла, когда капли пропитали насквозь сорочку, и та прилипла к коже, сделав тело почти обнажённым. Через рубашку просвечивало подтянутое молодое тело, но она об этом даже не думала. В голове крутились страшные мысли: «Я не могу жить без него! — Бам! — Я никогда не прощу себя, если не спасу его! — Бам! — Да какой я врач, если не смогу спасти жизнь своего мужа?!»
Патрис подбежала к дому друга Билла и закричала что есть силы:
— Майкл! Майкл! Помоги!
Она колотила в дверь дома и продолжала кричать, пока совсем не охрипла. В доме зажёгся свет, и через мгновение на пороге появился высокий седовласый мужчина в домашних трениках и футболке. Увидев заплаканную соседку и жену друга в промокшей насквозь рубашке, которая открывала всё, что видеть было не нужно, он опешил. Её прекрасное тело, которое он видел в своих снах, теперь наяву предстало перед ним, и он никак не мог оторвать от него взгляд. Мужчина смущённо поднял глаза на её лицо и увидел страх и отчаяние.
— Что случилось, Патрис? — он схватил её за руки и начал трясти. — Говори же!
— Билл… Билл тяжело ранен… он истекает кровью… на него напали у нас в доме… Он не выживет! О, Майкл, он умрёт… — она опустилась на траву и заплакала, как ребёнок.
Майкл быстро посмотрел по сторонам, будто ища ответ, будто спрашивая, что делать. Он ничего не понимал, но знал, что сидеть и плакать — это не выход. Сбегав домой, через секунду мужчина выбежал с ключами и открыл гараж. Он завёл машину, вывез ее из гаража, выбежал из салона и, схватив на руки измученную женщину, резко посадил её на заднее сиденье. Медлить было нельзя, каждая минута могла стоить жизни его другу. Если они уже не опоздали…