Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
— Мама и папа умерли. Мы с братом живём у приёмных родителей.
— Понятно... понятно, почему тогда твоя фамилия Браун, — старик громко и нервно начал кашлять так, что его старое тело сотрясалось. Он всё никак не мог остановиться. Твен даже подумал, что от этого кашля дед сейчас упадёт со стула и больше никогда не поднимется.
Но вдруг старик резко смолк, как будто и не кашлял вовсе. Выпрямился и взял в руки стакан водки.
— За тебя, малыш, и твоих родителей! — он выплеснул жгучую жидкость себе в горло и даже не поморщился.
— Вот это да! — удивлённо воскликнул Твен. — Как это вы так делаете и
— Хм… когда столько лет пьёшь её, сколько я пью, она становится не горькой, а сахарной. Хочешь попробовать? — и старик протянул полный стакан водки мальчику.
Твен смотрел на прозрачный стакан с алкоголем и мысленно представлял, что это вода. Пускай он никогда ее не пробовал, но часто видел, как Уилл морщился, заливая водку себе в глотку.
— Не трусь, ты же мужик. Главный совет — носом её не вдыхай. Берёшь стакан, резко выливаешь в горло и, не думая ни о чём, глотаешь. Вот и вся наука, — старик снова загоготал.
Твен не любил, когда над ним смеялись, от этого ему становилось плохо. Так тяжело, что начинали ныть свежие ссадины и порезы, нанесённые дядей Уиллом. Ведь именно он, прежде чем взять плётку, смеялся и издевался над братьями.
Схватив стакан, опрокинул в себя всё содержимое. Горькая жидкость очутилась во рту и обожгла горло. Затем быстро потекла вниз, вызывая рвотный рефлекс. Резкая боль пронзила висок, как только алкоголь попал в желудок и пошёл гулять по крови.
Что было дальше, он помнил смутно, так как мутная пелена накрыла его с головой. Вот он уже в горизонтальном положении, а старик носится вокруг, приводя его в сознание. А затем он оказался на улице, лицом вниз, потому что его страшно рвёт, а спазмы в желудке никак не заканчиваются. От этой боли Твен кричит и плачет. Он просит деда остановить головокружение и рвоту. Такое ощущение, что он изрыгает унижения, которые терпел от Уилла. Потом, кажется, его принесли на руках в дом и положили на кровать.
Ночью Твен звал маму и просил забрать к себе. Он просыпался от собственных криков и плакал, но мама не приходила. Вместо матери вокруг него суетился старик с водой и ведром, явно переживая за мальчишку.
Когда Твен проснулся спустя сутки, как потом рассказал старик, то сначала не понял, где находится и как здесь оказался. Оглядевшись по сторонам, узнал дом старика, с которым пил водку. Голова ещё немного болела. Да, он почувствовал бы себя трусом, если бы отказался пить её. Желудок заурчал, напоминая Твену, что нужно что-то в него закинуть. Он попытался встать и узнать, где находится дед, так как нужно было уходить. Хотя он не знал, куда идти, да и желания особо не было.
«Может, попросить деда остаться у него? — подумал Твен, улыбаясь своим мыслям. — А потом я сюда и Марка привезу». Мальчик обрадовался, что так легко смог решить проблему, которая мучила его.
Дверь заскрипела, и в дом вошёл старик. Он ухмыльнулся, а потом тихо произнёс, не глядя на Твена:
— Наконец-то очухался. Я думал, ты так и будешь здесь дрыхнуть до скончания века.
— Старик, а старик, я тут подумал… а может, мне остаться здесь? А? Я бы по хозяйству тебе помогал или ещё там чего.
— Вот ещё чего выдумал. У тебя родители есть и дом, вот туда и отправляйся! — зло сказал хозяин дома.
— Но меня же бьют там и совсем не любят, — расстроенно проговорил
— Послушай внимательно, что я тебе скажу. Никогда не беги от своих проблем. Никогда не поворачивайся к ним спиной. Всегда смотри им в глаза! И никогда ничего не бойся. Ты смелый мальчик. Давай расскажи мне свою историю, а я расскажу свою. А потом посмотрим, что нам делать дальше.
После трёх чашек чая и нескольких пирожков, которые были искусно испечены добрым стариком, Твен рассказал историю о брате-близнеце Марке, о погибших родителях, о злых усыновителях Уилле и Тине Браун. О мести Уиллу с помощью любимого коня Красавчика.
— А сейчас я хожу по окрестностям Льюисвилла и ищу свидетелей, кто видел мою маму.
— Хм… зачем тебе это?
— Мой брат сильно тоскует без мамы и часто видит её во сне. Он рассказал, что в его сне у неё золотистые волосы и серые глаза. Но этого мало для того, чтобы я мог нарисовать портрет. Мне нужны детали. Чтобы создать образ, нужны воспоминания других людей.
— Понятно. Ну что тебе сказать… Это очень благородный поступок. И видно, что ты любишь брата, раз решился на такое. Но я не думаю, что ты найдёшь много свидетелей, тех, кто видел её при жизни.
— Почему ты так говоришь? Ты что-то знаешь?
— Я видел твою маму однажды… Вот скажи, сколько тебе лет?
— Одиннадцать будет летом.
— Вот, значит, одиннадцать лет назад. И я совсем её не помню. Годы стирают воспоминания. И все люди, которые жили здесь и видели твоих родителей, уже давно мертвы.
У мальчика затрясся подбородок, и слёзы выступили на глазах. Он отвернулся и незаметно вытер лицо, чтобы старик не заметил.
— Ну, может, ты хоть что-то помнишь? Какие-нибудь детали?
— Что-то я помню, но очень мало. Покажи мне, что ты нарисовал, и тогда, увидев то немногое, что есть, моё подсознание что-нибудь и выдаст. Кто знает…
— Но я не знаю, что тебе показать, я ещё ничего не нарисовал. Всё здесь, в голове. Вот тут, — и мальчик показал на свою лохматую шевелюру.
— Да что ты говоришь такое! Вообще ничего нет? Садись немедленно и начинай писать! Правильно говорить «писать», а не «рисовать», запомни это! Ты же будущий художник.
— Но у меня ничего с собой нет. Когда я сбегал из дома, то ничего не прихватил. Художник называется... — Твен грустно опустил голову на грудь и тяжко вздохнул.
— Так, выше нос, малыш! Сейчас я найду тебе всё, что нужно для рисования.
— Спасибо, дедуль. А как зовут-то тебя? — крикнул он уходящему деду.
Старик медленно повернулся и произнёс:
— Зови меня просто Майкл.
Глава 8. Главная роль
1970 год, Новый Орлеан, штат Луизиана
Спустя два года Уилл Браун вернулся из армии. Его никто не встречал и никто не ждал. Он это понял, когда на перроне не увидел Лилию. Всё время, что служил, воевал, убивал, он скучал по ней так сильно, что сводило зубы. Он писал ей каждый день длинные письма, но никогда не получал ответа. Но так как не привык отчаиваться, ждал и верил, что рано или поздно Лилия ответит. «Возможно, она просто уехала в другой город и не знает, что ей приходят письма. А может, её мать специально не показывает письма, потому что не хочет, чтобы мы были вместе. Но это точно не ей решать, нет! Мы любим друг друга и всё равно будем вместе», — мечтательно размышлял Уилл.