Вокзал "Техас - Луизиана"
Шрифт:
— Ох ты господи, боже мой! Вы откуда взялись такие крохотные? Кто вас тут оставил?
В этот момент ребёнок, который бодрствовал, залился истошным криком, говоря всем, что жив и хочет есть. Сестра Катрин взмахнула руками от умиления и схватила живой кулёк в руки.
— Сейчас, мои милые, мы вас накормим и помоем. А потом вы уснёте сладким и беспечным сном младенцев. Ха-ха, да ведь вы и есть ещё младенцы!
Монахиня закрыла дверь и сразу же поспешила в кабинет матери-настоятельницы. Встречающиеся по пути монашки заглядывали в кулёк, который несла сестра
Постучав в дверь кабинета, сестра вошла с детьми в свободное тёмное помещение. У окна стоял длинный стол, за которым восседала суровая женщина и что-то писала. По стенам стояли громоздкие шкафы, которые были забиты различными книгами и рукописями. Издания стояли покрытые пылью времён, к ним уже давно никто не прикасался, не читал. У сестры Катрины всегда складывалось такое ощущение, когда она входила в этот кабинет, что эти книги вообще никто и никогда не брал в руки. Они просто стояли здесь для вида и значимости. Вот такая тяжёлая участь у этих бедолаг: быть так и не прочитанными и умереть в целомудрии.
— Я слушаю тебя, сестра. Зачем пришла ко мне в такой ранний час? И что за свёрток ты держишь в руках?
— Матушка, я нашла этот свёрток на пороге нашей святой церкви, это дети! Какая-то бессердечная мать оставила их, чтобы мы заботились об её кровинушках.
— Какая мать может так поступить с родными детьми? Уму непостижимо! Прости, Господи, не я ей судья, — мать-настоятельница перекрестилась. Она с трудом поднялась со своего кресла. Последнее время женщин редко ходила, в основном сидела — старость никого не щадила.
Матушка подошла к сестре Катрин и взяла на руки детей. Они тут же проснулись и захныкали.
— Ну, ну, не плачьте. Здесь о вас позаботятся. Какие милые детки, они близняшки? А это мальчики или девочки?
— Я не знаю, матушка, к сожалению.
— Смотри, сестра, здесь золотая цепочка с крестиком, она надета на обоих малышей. Наверное, мать повесила.
Сестра Катрин подошла ближе и увидела цепочку. Она улыбнулась и произнесла:
— Божья благодать, эти дети будут под защитой Бога и матери, которая повесила этот крестик на них.
— Надо посмотреть, может, мать оставила ещё что-то с ними, записку какую? — матушка начала осматривать детей, которые были завёрнуты в пелёнку, и, не обнаружив ничего, тяжко вздохнула. — Теперь хотя бы ясно, что это мальчики.
— Мальчики, да благословит их Бог! — сестра Катрин перекрестилась.
Нахмурившись, матушка-настоятельница спросила вежливо у монашки:
— Сестра Катрин, вспомни, пожалуйста, когда ты нашла их на пороге церкви, может, что-то ещё лежало рядом с ними? Может, записка какая?
— Ой, глаза мои почти не видят, может, и пропустила чего! Я же когда детишек-то увидела, дар речи потеряла, думала сначала, это наша кошка Марта окотилась и котят-то и принесла к церкви. А когда поняла, что это не котята никакие, а младенцы, намедни родившиеся и матерью неблагодарной оставленные, сейчас же детишек-то схватила и сюда принесла.
— Понятно, понятно! Иди посмотри сейчас, может, на пороге
— Поняла, побежала!
Сестра Катрин выбежала из кабинета и что есть силы поковыляла туда, где нашла детей. Открыв входную дверь и выйдя на порог, она увидела на краю крыльца книгу в тёмном твёрдом переплёте. Имя автора было выгравировано на книге очень чётко. И если закрыть глаза и провести пальцами по буквам, можно даже слепому человеку прочесть его имя. Она закрыла глаза и провела пальцами по шершавым буквам. Хоть и прочитала имя автора, всё же подумала, что не знает его. И произнесла вслух, как будто впервые:
— Марк Твен.
Сестра Катрин открыла глаза и посмотрела на книгу — она была такая же старая, как и те, что в кабинете матушки-настоятельницы. Монахиня невольно подумала: «Интересно, а книги бывают новые, или их уже выпускают старыми?»
Она открыла книгу и в середине заметила записку. Дрожащими пальцами взяла листок и развернула его. Строчки были написаны мелким убористым почерком, некоторые слова расплылись то ли от дождя, то ли от слёз, и их невозможно было прочитать. Сестра быстро пробежалась глазами по письму и нахмурилась. Тут же закрыла книгу и побежала к матушке-настоятельнице рассказать о находке, которая многое объясняла.
Вбежав в церковь, она быстрым шагом пошла по направлению к кабинету главной монахини.
— Сестра Катрин, куда это вы так торопитесь? Я тут слышала... — начала было что-то рассказывать подошедшая к ней монашка.
— Извините, сестра Марта, мне сейчас не совсем удобно, я тороплюсь.
— Хорошо, хорошо, потом расскажете, куда вы так торопились?
— Да обязательно, — сестра Катрин ухмыльнулась и засеменила дальше. «Хорошо, что она не знает, а ведь кошку в честь неё назвали. Хитрая облезлая фурия! Ох, прости меня Господи!»
Предварительно постучавшись в кабинет матери-настоятельницы, она вошла и увидела, как та улыбается и качает малышей у себя на руках. С одной стороны — один ребёнок, с другой — второй. «Только дети делают нас такими счастливыми!» — подумала сестра Катрин.
— Они такие милые и всё время улыбаются, — произнесла воодушевлённо мать-настоятельница. — Ты что-то нашла на пороге церкви?
— Да, и вы не поверите что!
— Что же это? Рассказывай, не томи!
— Я нашла записку вот в этой книге. Она не просто оказалась рядом с детьми, она — ключ к разгадке.
— К какой разгадке, о чём ты говоришь? Что в записке?
— Вот, возьмите и сами прочитайте, это важно, — сестра Катрин протянула записку и книгу старшей монахине.
Мать-настоятельница положила детей на старый диван, стоящий посреди комнаты. Похоже, в этом помещении не было ничего нового и молодого, кроме малюток, которые лежали на диване и смотрели на всё окружавшее их удивлёнными глазками.
— Давайте уже посмотрим, что там написано в записке, и разберёмся в этой странной ситуации, — она развернула листок и начала медленно читать вслух, надеясь, что младенцы поймут, почему здесь находятся, и простят мать за то, что по каким-то причинам она оставила их.