Волчара выходит на след
Шрифт:
– И что с того? Лишь бы помощь от него была. Это как раз меня совсем не беспокоит. Сейчас все к пирогу чужому со своей ложкой лезут. Почти все. Да и пусть себе.
Мостовой бесшумно скользнул к двери. Постоял с минуту, напрягая слух. И опять, крадучись, вернулся в комнату:
– Вот убей – не пойму, Семеныч?
– Ты о чем, Андрюша?
– Да опять дичь какая-то странная происходит. Менты ведь по всем правилам должны теперь подряд во все двери ломиться, а тут – тишина полная. Непонятно. Неужели я ошибся?
САЗОНОВ
Пришлось
– Только беседа и никаких протоколов! – сдаваясь, проорал прокурор. Вытер аккуратно сложенным, спрыснутым терпким одеколоном носовым платком пот с короткой бурой от прилившей крови шеи. – И никаких намеков, никаких обвинений, ты меня понял?
– Совершенно точно понял.
– Да ты знаешь, на кого он в крае выходит?! С этими людьми шутить нельзя…
– Да у нас же на кого ни плюнь, каждый бандюган на кого-то властного выходит, – едва слышно пробурчал Сазонов. – Скоро вообще ни к какой сволочи и близко не подступишься. Сплошь одни неприкасаемые.
– Что ты там бормочешь, Андрей Степанович? Ты мне с этим делом не финти.
– Да это я так. Сам с собою, – поспешил заверить шефа. – Вы не беспокойтесь, Иван Петрович. Никаких поползновений вредных с моей стороны не будет. Я вам гарантирую. Все чинно, мирно. По закону.
– Ну, смотри. – Прокурор подергал подбородком, словно страдая от удушья. Поглядел с недоверием и плохо скрываемой неприязнью из-под бровей: – И зачем ты вообще все это затеял? Неужели нельзя было без него обойтись? Порешать попроще?
Арутюнян прибыл точно в назначенное время. Боком протиснулся в двери, вкатился в кабинет, распространяя кругом себя густой аромат одеколона и чеснока. На его заплывшей жиром физиономии не было и тени неудовольствия. Одно непреходящее жизнелюбие, предвосхищение очередной пустяшной развлекухи. Будто его не в прокуратуру, а куда-то за город на пикничок позвали.
Протянул свою потную рыхлую длань. Осторожно опустил на стул массивное грушевидное седалище. Прислушался обеспокоенно, вытянув губы в трубочку, от чего они стали похожи на сырую куриную гузку, и, убедившись в надежной крепости предмета канцелярской мебели, расцвел, словно майская роза:
– Я вас слушаю, Андрей.
– Степанович.
– Андрей Степанович, – с явным удовольствием повторил Арутюнян, смакуя каждое слово, словно устроив на язык кусочек свежей пахлавы. – Чем обязан? Чем могу помочь, а?
– Да, в общем-то, не мне, уважаемый Самвел…
– Ваграмович.
– Самвел Ваграмович, – намеренно передернул Сазонов, словно страдая от клинической забывчивости, – еще час назад, обращаясь к Арутюняну по телефону, называл его по имени-отчеству – и тут же взял быка за рога: – Это не мне помощь требуется, а вам.
На безмятежную физиономию Арутюняна тут же выскочила крайняя озабоченность:
– Какая помощь? Что за помощь такая? У меня все есть.
– Ну, как же? А разве Гагик Амбросович Аганесян – это не ваш племянник по материнской линии?
– Ах, вот вы о чем! Да, уважаемый,
– Беда, безусловно, большая, – оборвал его причитания Сазонов, – и приношу соболезнования. Но я сейчас не об этом… – сказал намеренно грубо и получил массу удовольствия, когда заметил, как от досады скривилась физиономия Арутюняна. – Что вы можете мне сказать по поводу того солидного арсенала оружия, который сотрудники ГИБДД после аварии обнаружили в его машине? А также насчет троих других его попутчиков? Как я понимаю, это тоже – ваши люди?
– Какие люди? Что за люди? Да, Гагик действительно мой племянник. А этих других я совсем не знаю. Как будто в Зареченске, кроме моих родственников, больше нет армян?!
– Так вы не ответили на мой вопрос.
– Какой вопрос? – в свою очередь страданул забывчивостью Арутюнян.
– Вопрос по поводу оружия. Откуда у вашего племянника целый арсенал? И даже пистолет-пулемет импортного производства? И зачем ему это все? Для какой цели? – без всякого перехода сыпал вопросами Андрей Степанович, старательно нагнетая обстановку.
– Очень странный вопрос, уважаемый! – обиженно надул губы Арутюнян. – Вы, кажется, пытаетесь утверждать, что это я засунул им оружие в машину?
– Ничего подобного. Я ничего подобного не утверждал. Я просто хочу узнать ваше мнение на этот счет. Откуда у него и его друзей столько оружия? И зачем он его с собой возил? С какой целью? Он что, занимался вымогательством или убийствами по заказу?
– Откуда такие чудовищные предположения?! – возмущенно запыхтел Арутюнян. – Это уже переходит всякие границы.
– А что еще я должен предполагать, уважаемый? Ну, давайте тогда, подскажите мне вашу версию. Смелее!
– Ну, мог же он его… найти? – недобро сверкнув острыми глазками, уже в открытую понес ахинею Арутюнян.
– А что? Вариант вполне приемлемый! – не мигая, принял его взгляд Сазонов и, в свою очередь, одарил допрашиваемого нескрываемым презрением. – Только разве я говорил вам о том, что в его кармане найдена соответствующая записка?
– А я разве сказал о какой-то там записке хоть одно слово?
Взгляды их скрестились. Пауза затянулась.
– Это все? – первым, не выдержав, спросил Арутюнян. – И из-за этой чепухи вы меня сюда вызывали? – Схватился за край стола, чтобы, обретя точку опоры, оторвать свой объемистый зад от стула.
– Нет, не все. Это только начало, – осадил его Сазонов. – И оставайтесь на месте. Я вас еще никуда не отпускал.
– У вас будут большие неприятности от прокурора. Очень большие, да! Я вам обещаю.
– А это уже не ваше собачье дело, – еще поддал жару Сазонов. – Наш разговор еще не закончен. – Резко поднялся на ноги, прошелся по кабинету и остановился за спиной допрашиваемого, с удовлетворением заметив, как напрягся при этом его покрытый жирными толстыми складками затылок. – В каких отношениях вы находитесь с Алиной Васильевной Савченко?