Волчье отродье
Шрифт:
«Дурацкая была затея. Ведь с самого начала чувствовал…»
Виктор откашлялся:
— Вот что, ребята. Ловить тут, похоже, некого. Так что разворачиваемся и идем обратно. Вопросы есть?
— Виктор Николаевич…
В голосе Царевского было что-то такое, от чего у командира засосало под ложечкой. Он сердито посмотрел на снайпера, но тот уже отвернулся. Никита пристально всматривался в темноту за спиной Кононова. И медленно поднимал ружье.
Виктор обернулся. В чаще вспыхивали желтоватые огоньки глаз — два, четыре, восемь…
Больше, гораздо больше.
— Значит,
Бойцы сбились плотной группой, спинами к черному валуну, беря оружие на изготовку. Раздался тихий шелест разворачиваемых сетей. Пашка издал странный звук — то ли всхлипнул, то ли заскулил. Огоньки мигом исчезли.
— Такое впечатление, что они играют с нами. — Виктор в сердцах сплюнул и оперся на огромный серый валун, наполовину вросший в землю. — Мы бродим здесь уже два часа, а отыскали только труп какой-то бомжихи и кучу собачьих следов. Они прекрасно знают, что мы здесь, и будут нас водить по кругу до утра.
— План был плохой, — заметил Стас, направляя луч наплечного фонарика на густой кустарник, окружающий поляну.
— План был хороший. Твари оказались умнее, чем я думал. — Виктор бросил короткий взгляд на Никиту. — Что там в ПНВ видно?
— Погоди… — Никита сосредоточенно водил головой из стороны в сторону. На глаза был надвинут щиток прибора ночного видения. — Опять что-то показалось… Нет, они просто ушли.
В этот момент неподалеку от поляны раздался оглушительный вой, подхваченный десятком глоток.
— Они не ушли, они будут атаковать, — зло бросил Виктор. — Ну это хоть что-то! Всем приготовиться!
— В самый нужный момент наши собачки сдрейфили, — произнес кто-то, щелкая затвором.
Вой приближался, потом раздался будто бы со всех сторон и резко стих.
Наступила полная тишина, прерываемая только зловещим скрежетом ветвей. Затянутое низкими облаками темное небо на мгновение очистилось, показались мерцающие холодные звезды и плоский диск полной луны.
В стылой чащобе, замершей в предвкушении прихода зимы, снова раздался жуткий волчий вой. В сердце Виктора отозвалась какая-то древняя струна, из тех, что давно уже не звучат в сердцах людей, истертые цивилизацией и безопасной жизнью. Командир «мангустов» почуял в этом зове вызов на бой до самой смерти, вековечную ненависть к человеческому роду и ничем не прикрытую, первородную жажду разрушения. Так мог выть только алчущий крови демон, блуждающий в бесприютных мертвых землях Великой Зимы.
Вой достиг высшей точки, срываясь с пронзительного ультразвука на низкий, нагоняющий ужас тон.
Для человеческого уха такое воздействие было почти непереносимым. На мгновение Виктору показалось, что у него лопнули барабанные перепонки.
Машинально он поднес руку к лицу. Пальцы в кевларовой перчатке ничего не ощутили, но, кажется, пошла носом кровь.
«Мы ведь можем отсюда и не вернуться, — мелькнула запоздалая мысль. — Как я мог, не зная всей силы этих тварей, привести сюда людей!»
«Мангусты» спина к спине сплотились
«Сейчас начнется», — устало подумал Виктор. И не ошибся.
Два десятка огромных собак одновременно вырвались из леса на поляну, кинувшись на растерявшихся от ярости разбушевавшейся стихии, потерявших друг друга из виду «мангустов». Как бесплотные неуязвимые тени собаки выныривали из самого сердца созданного Королевским волком бурана и нападали, предательски и безжалостно. Острые зубы крушили кости, рвали одежду, полосовали беззащитную человеческую плоть.
Полилась кровь, загремели выстрелы, послышались предупреждающие выкрики, стоны боли, угрожающее собачье рычание.
Наконец кому-то удалось поразить одну из тварей зарядом серебряной картечи. Раздался оглушительный визг, предсмертное хрипение, оборотень задергался на снегу, пятная его кровью.
Однако в кромешной мгле невозможно было уверенно стрелять, разве что наугад, рискуя попасть в своих же. В ход пошли сети и ножи. Стас и его напарник, быстро сориентировавшись, растянули длинную кевларовую сетку и ухитрились запутать в нее еще одного пса. Виктор тщательно прицелился и изрешетил кусочками серебра мохнатую голову.
По правую руку от него рявкнул Марат, тот самый бритоголовый боец, который все интересовался прожорливостью Малыша. Один из оборотней прыгнул ему прямо на грудь и щелкнул оскаленными клыками в опасной близости от лица. Марата спас только прочный шлем с прозрачным забралом.
Боец нашарил на бедре нож, и тяжелое посеребренное лезвие по самую рукоять вонзилось в бок собачьей твари. Та засучила ногами и тяжело рухнула на землю. «Мангуст» оттолкнул от себя обмякшую тушу и вскочил на ноги, как раз вовремя, чтобы встретить клыкастую пасть нового врага. Его напарник изо всех сил саданул оборотню в морду десантным ботинком, ударил в висок прикладом.
— Мочи их, ребята! — Виктора охватило пьянящее чувство радости. Хорошая драка — вот что иногда требуется. Он всадил нож в горло одного из псов, рванул на себя. В наплечный щиток вцепился другой оборотень, его в упор застрелил Никита, прикрывавший командира с фланга. Он уже и думать забыл про разбитую физиономию и дрался как лев, не позволяя врагам смять Виктора.
Пятнадцать человек успешно держались против двадцати чудовищ, вскормленных человеческим мясом. Перевес практически оказался на их стороне, но тут в игру вмешался еще один участник.
Огромный, запорошенный снегом волк бесшумно появился перед Маратом из темноты, в которую безнадежно упирались слабеющие лучи наплечных фонарей. Последнее, что видел в свой жизни «мангуст», — единственный яростный глаз Королевского волка. Еще мгновение — и боец свалился с порванной бедренной артерией — кровь фонтаном брызнула из раны, разукрасив волчью морду красными брызгами.
Перескочив через скорчившегося на окровавленном снегу Марата, Королевский волк припал к земле, готовясь броситься на мальчика.