Волчье правило

Белобров Олекса

– Предлагали, однако старший лейтенант отказался наотрез, говорит, мол, останусь со своими подчиненными. – Ротный стоял за Петренко горой.

– Значит – точно косит! – У начпо была своя, особенная, логика. – Испугался, что в госпитале специалисты по счету «раз» его вычислят, что он симулянт!

«Что за херня такая? – вознегодовал в душе Петренко. – Один идиот кричит – дезертир, другой дебил меня в симулянты записал! Лучше б тогда это меня душара завалил, а не Татарина!».

– Слушай, Петренко, ё… твою мать! – снова понесло Остапа

в подполковничьих погонах. – Ты мне скажи по-честному: какого х… тебя понесло руководить этой СТО, мать бы ее ё…? Дозором зачем вызвался командовать? В ночной поиск старшим зачем полез? Тебе, что – нехер делать? – спросил он растерянного замполита роты. – Ты что, своих обязанностей не знаешь? Чего это ты лезешь всегда и всюду? – брызгал ядовитой слюной Монстр.

– Я должен всегда быть среди подчиненных… – всего и успел сказать Александр.

– Дурак ты, а не Хантер! Для этих забав молодецких существуют вот они – бесцеремонный начпо ткнул пальцем в Лесового. – Ротные, взводные, всякие там старшие техники, сержанты конец-с-концом! А ты должен быть выше всего этого перегноя, ты – проводишь линию партии в жизнь, врубился, старлей?!

– Не совсем! – ответил Хантер. – Что же вы тогда здесь делаете, а не сидите в модуле, как Почтальон Печкин, прошу прощения – капитан Бовсиков?

– До х… болтаешь, старлей! – отрезал подполковник. – Слушай, капитан! – обратился он к командиру подразделения. – Почему вы этого невменяемого Петренко все время защищаете? Майор Пост, ты, взводные твои? Ленкомната у него самая херовая среди всех, партийно-политическая и комсомольская документация, как говорится, «обнять и плакать», политзанятиями гнушается, воинской дисциплиной не блещет, а на этот раз в такой переплет влез, мама – не горюй!

– Я считаю, что вы имеете несколько субъективный взгляд на деятельность моего заместителя… – начал было Лесник.

– Ты не пи…, капитан, молодой еще! – вызверился начпо. – Когда на тебя еще письку дрочили, я уже в армейских сапогах ходил! – Монстр скатился к откровенным оскорблениям.

– Я чего-то не понял, товарищ подполковник! – загремел оскорбленный ротный, чьи желтые глаза вспыхнули молниями. – Я боевой офицер! И не позволю себя оскорблять в присутствии подчиненных, в расположении своего подразделения!

Михалкин наконец-то понял, что перегнул палку.

– Довольно, капитан, рот раскрывать на старших по званию, должности, возрасту и служебному опыту, – потихоньку он начал «дешеветь». – Вы не институтка и обязаны заниматься своим делом!

– Я именно этим и занимаюсь! – громко, уже успокаиваясь, промолвил ротный.

Это далось ему тяжело: желваки перекатывались под скулами, пот выступил под панамой, кулак правой руки нервно сжимал автоматный ремень.

– Тогда слушайте вдвоем! – начпо отошел от конфронтации, поведя головой по кругу в поисках поддержки в недружественной для себя среде. Не найдя никого, продолжил: – Сейчас передадите пленного спецпропагандистам.

– Есть! – ответил ротный.

– Остатки

роты остаются здесь, – продолжил подполковник. – На СТО, до особого распоряжения.

– Есть, – снова прозвучало в ответ.

– По распоряжению замкомбрига, полковника Ашугова, будет проведено служебное расследование в связи с инцидентами, имевшими место в деятельности старшего лейтенанта Петренко, необоснованными потерями среди личного состава, загадочным исчезновением штатного оружия и возникновением на его месте оружия трофейного. – Михалкин лукаво похлопал Петренко по кобуре трофейного АПС.

– А где полковник Ермолов? – безразлично спросил старший лейтенант, доведенный до крайности изменениями в обстановке.

– Вы что, не знаете? – хитро прищурился начальник политотдела.

– О чем?! – одновременно спросили оба офицера, чувствуя, как в их душу прокралась тревога.

– Полковник Ермолов три часа назад подорвался на радиоуправляемом фугасе на своей «Чайке». – Монстр ухмыльнулся, словно сообщал добрую весть.

В бригаде ни для кого не было тайной, что комбриг не ладит с начпо, но чтобы настолько откровенно радоваться чужой беде – это было уже слишком!

– Жив?! – прозвучало дуплетом.

– Да, – совсем неискренне ответил начальник политического отдела. – Сильно травмирован, тяжело контужен. Эвакуирован вертолетом в госпиталь.

– Слава Богу! – вылетело из Хантера, он едва не перекрестился.

– Если мне сегодня доложат, что старший лейтенант Петренко стал верующим, или сутану натянул, или же обрезание сам себе сделал штыком трофейным, – Монстр ткнул пальцем в китайский штык, болтающийся на ремне у старлея, – я точно поверю! – засмеялся он своей грубой шутке.

Ротный с заместителем молчали, ошеломленные нехорошей вестью.

– Слушайте дальше, жалостливые вы мои, – вернул их в реальность мерзкий голос. – Майор Дардин проведет служебное, а подполковник Ветла, по моему распоряжению – партийное расследование. И не дай Аллах, Петренко, подтвердится хотя бы один факт из того, что нагородил на ЦБУ майор Волк, – тебе пи…ц! – мастерски вселил в подчиненного надежду старший политработник.

– У меня есть просьба, а скорее – предложение! – громко заявил Хантер, с трудом извлекая мысль из деформированного черепа.

– Чего ты еще хочешь, Петренко? – предвидя какие-то подводные камни, спросил начпо.

– Я больше не хочу быть политработником! – объявил старлей громко и звонко.

Начпо стоял, раскрыв рот.

Молчал и Лесовой, хотя в глазах ротного прочитывалось молчаливое одобрение.

– У нас в роте сейчас некомплект взводных, – Александр продолжал, подойдя к Михалкину вплотную. – Вот я и приму третий взвод. А вы тем временем проводите расследование, снимайте меня с должности, исключайте из партии. А я взводным повоюю, мне так спокойнее будет – никаких партийно-политических начальников над головой! – дерзко глядя в оторопелые глаза Монстра, закончил он.