Волчьи выродки
Шрифт:
– Состояние последнего пациента, – бесстрастно ответил полковник. – Нам с Анастасией Ильиничной показалось, что он не совсем болен… Я бы даже сказал, что он абсолютно здоров, – поправился он.
У Смоленского откуда-то из кишечника вырвался какой-то хрипло-булькающий восторг, он закатил глаза и разразился беззвучным смехом.
– Вы, молодой человек, слишком много на себя берёте! – наконец вымолвил он после захлестнувшей его волны смеха. – Скажите, пожалуйста, какое у вас образование, чтобы ставить подобные диагнозы?
У полковника на лице не дёрнулся ни один мускул, он продолжал оставаться бесстрастным.
– Какова
– Но ведь вы сами сказали, Вадим Сергеевич, что для того чтобы поставить окончательный диагноз, надо провести многодневное наблюдение за больным, – возразил офицер СМЕРШа.
– В данном случае это не имеет никакого отношения к последнему пациенту, – с уверенностью статиста сказал врач. – Он болен, и я говорю это вам как специалист!
– Ну что же, прекрасно, – тихо вздохнул Жогов, обдумывая уверенное высказывание врача. – А скажите, Вадим Сергеевич, вы согласны поучаствовать сейчас в небольшом эксперименте?
– С удовольствием!.. А в каком, простите за любопытство?!
– Мы сейчас повторно вызовем на обследование последнего пациента, и вы заново его осмотрите…
– Вы не доверяете мне?! – гневно взглянул на него Смоленский. – Вы не доверяете мне как специалисту?!..
– Ну-ну, Вадим Сергеевич, – поспешил успокоить его Жогов. – Я абсолютно в вашей власти и доверяю вам целиком и полностью!
– Тогда зачем вы хотите, чтобы я повторно осмотрел пациента?
– Не горячитесь, Вадим Сергеевич, – как можно мягче сказал полковник. – Вы же не выслушали меня до конца… Я же вам сказал, что хочу провести небольшой эксперимент…
– Чтобы обличить меня в том, что я ошибаюсь, а вы правы, – опять беспардонно перебил его Смоленский. – Не выйдет, Иван Николаевич, и вы сейчас в этом убедитесь!
– Хорошо, хорошо! Только успокойтесь! – поднял руки вверх Жогов, показывая тем самым, что сдаётся перед врачом высокой квалификации. Когда Смоленский успокоился и притих, он продолжил: – Эксперимент, который я хочу провести, Вадим Сергеевич, в сущности, очень простой: вы будете проводить повторное обследование, а я буду находиться рядом с вами. В процессе вашего осмотра я встану и покину кабинет, а вы со своими коллегами внимательно проследите за поведением пациента после моего ухода… Вот, собственно говоря, и всё! – многозначительно закончил офицер.
– И что это даст?
– Не знаю, – пожал плечами Жогов, – может, ничего, а может быть, что-то и даст… Поживём – увидим!
Смоленский, до крайности обиженный поведением полковника, не стал больше задавать вопросы, а равнодушно махнул рукой и небрежно бросил ему: «Валяйте!»
Заключённого вернули назад в кабинет, и повторно начался осмотр. Он вёл себя почти так же, как и при первом осмотре. И всё-таки полковник обратил на прерывистое дыхание сумасшедшего. Конечно же, оно могло быть вызвано прикосновением холодных и острых предметов к обнажённому до пояса телу, но, подчиняясь профессиональной привычке, офицер СМЕРШа не сводил глаз с обследуемого узника. Он смотрел на него немигающим взглядом хищника, нацеленного на добычу. Когда
– Иван Николаевич, я снимаю перед вами шляпу, – заговорил он голосом покорного слуги, – вы были правы!.. Как только вы покинули кабинет, у пациента непроизвольно из груди вырвался вздох облегчения. Такое мог бы заметить даже неискушённый в психиатрии человек. Пациент, как вы изволили заметить ранее, абсолютно здоров! Но, я вам скажу, это прекрасный актёр!.. А вы, осмелюсь доложить вам не без восхищения, вы отличный психолог! Снимаю шляпу, Иван Николаевич! – в очередной раз склонил он голову. – И простите меня, старика, за предвзятость… Старею, ничего не поделаешь, – развёл он руками.
– Ничего страшного, Вадим Сергеевич, никто из нас, как говорится, не застрахован от ошибок, – поспешил успокоить разволновавшегося старика полковник. – И да здравствует эксперимент! Общими усилиями мы вывели на чистую воду симулянта… Ну-ка, верните мне сюда этого больного! – обратился он с приказанием к дежурному конвою, который уже снова стоял в дверях кабинета.
И опять, уже в третий раз, перед ним предстал «тронувшийся умом» узник. Он, как и прежде, безупречно играл свою роль сумасшедшего, но первые же резкие ноты железного голоса офицера СМЕРШа заставили его вздрогнуть.
– Вот что, артист, – громогласно обратился к нему Жогов, – сейчас ты мне расскажешь, кто ты есть на самом деле! И всё без утайки!.. А если будешь продолжать гримасничать, то я тебя расстреляю, как буйнопомешанного, покушавшегося на жизнь офицера… то есть на меня! – сверкнул он на него своим хищным взглядом. – А если ты будешь со мной откровенен, то, даю слово, останешься жив и как тяжело больного психически обещаю отправить тебя в колонию трудового режима, оттуда после лечения, через пару лет, ты вернёшься домой!.. Ведь именно этого ты добивался, играя роль сумасшедшего? Не так ли, Санько?!
– Моя фамилия не Санько, – устало, с надрывом сказал узник. У него мгновенно перестали дрожать веки, дёргаться верхняя губа, а взгляд стал ясным и измученно тоскливым. – Моя фамилия не Санько, а Бородин… Бородин Алексей Всеволодович, 1920-го года рождения, родом из Узловой Тульской области, – неторопливо начал рассказывать он.
– А почему ты записан под чужим именем?
– Это очень долгая история… Может, я присяду? – как-то очень жалобно попросил он. Жогов показал ему жестом на свободный стул, и он продолжил: – Здешний завпродовольствием и его подчинённые не только детей обделяли продуктами… Если бы я не услышал, как вы чихвостили коменданта в коридоре, то ни за что не стал бы сейчас подчиняться вашему требованию: уж лучше быть расстрелянным, чем вот такая жизнь… – на его глазах выступили слёзы. – Накладывать на себя руки вроде бы как грех, а терпеть всё это уже нет никаких сил… да и не верю я уже никому… А вот вас услышал, как вы в коридоре коменданта… сразу понял, что вы честный человек, – с одного на другое перескакивал он, всхлипывая, – только вы меня больше не запугивайте, иначе я вам больше ничего не скажу. Лучше убейте!