Волчица и пряности
Шрифт:
Хоро уже прикончила свое вино и сейчас, приклонившись к Лоуренсу и завернувшись в одеяло, безмятежно спала. Либерт, утомившийся от непривычного путешествия, дремал у костра.
Оглядевшись, Лоуренс увидел Нору; та сидела чуть поодаль от костра и гладила Энека, лежащего головой у нее на коленях. Очевидно, она не подходила близко к костру, чтобы ее глаза не слишком привыкли к свету, иначе, если что-то произойдет, ей придется труднее.
Похоже, Нора почувствовала взгляд Лоуренса – она тоже повернулась к нему.
Затем она опустила глаза на свои колени, снова взглянула на Лоуренса и улыбнулась.
Почему она улыбается, Лоуренс понял не сразу - лишь после того, как сам посмотрел вниз.
Хоро беззаботно храпела, положив голову Лоуренсу на колени. Нора явно увидела сходство, потому и улыбнулась.
Лоуренс, однако, погладить Хоро по голове боялся. Волчица у него на коленях была куда страшнее Энека.
Он снова опустил глаза на Хоро, такую милую и невинную во сне, и соблазн погладить ее усилился. Уж конечно, никакого вреда не будет, если он последует примеру Норы с Энеком.
Либерт спал, а Нора, гладя Энека, одновременно следила за овцами.
Лоуренс поставил на землю грубо выдолбленную деревянную чашку, которую держал в руках, и медленно потянулся к голове Хоро.
Он уже гладил ее прежде, и много раз, но именно сейчас это действие стало казаться ему едва ли не священным.
Его рука задрожала. А затем –
– !..
Хоро рывком подняла голову.
Лоуренс поспешно убрал руку; Хоро окинула его настороженным взглядом, но тотчас переключила свое внимание на что-то другое. Лоуренс подивился, что происходит, но тут же заметил, что Нора вскочила на ноги. Энек стоял рядом с ней, оскалив зубы.
Он огляделся, но повсюду было одно и то же – лишь непроглядная чернота леса.
– Господин Лоуренс, назад! – внезапно крикнула Нора, и торговец, не задумываясь, попытался сделать что было сказано, но что-то вцепилось в него и не давало двигаться.
Обернувшись, Лоуренс обнаружил, что это была всего лишь Хоро, которая держала его за рукава. Он уж собрался было потребовать, чтобы она его отпустила, но тут Хоро пристально посмотрела ему в глаза. Насколько он мог предположить, взгляд этот означал примерно вот что: «Не слушай девчонку и держись у меня за спиной».
Поскольку Хоро явно терпеть не могла Нору, а Лоуренс опасался ей перечить, то, как только Хоро поднялась на ноги, Лоуренс встал позади нее.
Нора тем временем была полностью поглощена своим делом: колокольчиком на посохе она командовала Энеком, который носился кругами вокруг сонных овец, сбивая их в кучу и сгоняя поближе к костру. Затем она похлопала по плечу спящего Либерта и, наконец, подбросила в костер несколько поленьев.
Двигалась она сейчас проворно и хладнокровно; ее неуклюжие манеры, когда она общалась с другими людьми, видимо, были сродни неуклюжести Лоуренса, когда ему приходилось говорить о чем-то, кроме торговли.
Либерт наконец-то проснулся и, сразу ощутив всеобщее напряжение, принялся вместе с Хоро и Норой вглядываться в черноту леса в поисках волков.
Затем он сделал несколько шагов назад, стискивая что-то у себя на груди – несомненно, письмо стоимостью в шестьсот румионов, - и встал позади оскаленного, вздыбившего шерсть Энека.
Теперь, когда все были готовы к обороне, слышалось лишь тревожное блеяние овец, хриплое дыхание Энека да треск веток в костре.
Черный лес не издавал ни звука. Луна скрылась за облаками, ветер стих. Будучи простым торговцем, Лоуренс вообще не чувствовал, что за деревьями что-то прячется.
Но Нора, Энек и Хоро по-прежнему стояли неподвижно, всматриваясь во тьму.
Мало ли, может, они смотрят на какого-нибудь сома, плавающего в темном озере.
Странно, но он не слышал ни намека на волчий вой. Волки нападали на Лоуренса во время его странствий не раз, и всегда перед нападением раздавался вой. А сейчас не доносилось ни звука.
Он подивился, а есть ли там волки на самом деле.
Время тянулось изнуряюще медленно.
Лая тоже не было. Единственной причиной, по которой Лоуренс оставался напряжен и сосредоточен, была Хоро – ей он полностью доверял, а она по-прежнему была воплощением серьезности.
Либерт, для которого Нора и Хоро были простыми девушками, - совсем другое дело.
Его побледневшее от страха лицо снова обрело румянец, и он принялся оглядываться по сторонам с явным сомнением.
Едва он раскрыл рот, как наконец-то картина перестала быть неподвижной.
Зажав свой посох под мышкой, Нора потянулась левой рукой к рожку, что висел у нее на поясе. Хоро, увидев это движение, недовольно нахмурилась – видимо, волки не любят звук пастушьего рожка.
Волки заявляют о своем присутствии воем, медведи обдирают кору с деревьев; пастухи же для этого дудят в рожок. Никакой зверь не способен издать этот долгий, протяжный свист – он всегда означает, что здесь пастух.
Звук рожка разнесся во тьме и канул в ночную чащу. Если поблизости и впрямь были волки, теперь они знали, что им противостоит опытный пастух.
И все же – никакого воя. Враг продолжал молчать.
– ...Мы их отогнали? – неуверенно вопросил Либерт.
– Не знаю... но, по крайней мере, они, кажется, немного отошли.
Услышав столь расплывчатый ответ Норы, Либерт нахмурил брови; но, увидев, что Энек перестал скалить зубы и принялся сгонять овец, он уверился, что явной опасности больше нет.
Возможно, он решил, что зверь лучше всего понимает другого зверя.
– Здешние волки всегда такие. Они почти никогда не воют и еще ни разу не напали – только смотрят...
Юный работник Гильдии Ремарио при этих словах Норы побледнел, точно она говорила о мертвецах, что возвращаются к жизни и вылезают из своих могил. Похоже, Либерт был более робким, чем казался.
– Странновато, что они даже не воют, - пробормотала Хоро, все еще вглядываясь в лесную глубь. Либерт посмотрел на нее недоверчиво – она же обычная городская девушка, даже не пастушка, что она может знать о волках?