Волчица и пряности
Шрифт:
Пока у него есть свежий утренний воздух, бурлящий город и теплый солнечный свет, все обстоит не так уж плохо.
Лоуренс зашагал вперед.
Знакомых в этом городе у Лоуренса не было, а единственным источником сведений была разносчица в «Хвосте рыбозверя». Но в это время дня продавцы вина и мясники были особенно заняты — они покупали необходимые для своей работы припасы, — и потому Лоуренс решил сперва наведаться к церкви.
Город был невелик, но его улочки запутанны, так что Лоуренс здешней церкви еще не видел; но тем не менее у него уже сложилось впечатление, что Церковь в городской жизни занимала достаточно серьезное место.
Вблизи Реноза язычники встречались уже довольно часто; сплошь и рядом они жили по соседству с почитателями Единого бога.
Можно было бы предположить, что это свидетельствует об ослаблении Церкви в здешних местах; однако, напротив, соседство с язычниками лишь укрепляло дух приверженцев Церкви.
Они верили, что трудности — это испытания, ниспосланные им Единым богом, так что это вполне имело смысл. Стремление Арольда отправиться в паломничество на юг, возможно, было здесь обычным делом.
Самых ярых сторонников Церкви всегда можно найти там, где она слабее всего.
Быть может, это из-за того, что, не будь они готовы к страданиям, пламя их веры быстро окажется задуто ветрами язычества — а может, эти ветра лишь раздувают огонь.
Раз так, не приходилось ставить под сомнение то, что Ив занималась ввозом статуэток. Спрос на них здесь был, это уж точно.
Но это, разумеется, не означало, что сомневаться не было нужды вообще.
Лоуренс купил у булочника немного ржаного хлеба и спросил дорогу. Едва увидев церковь, он не удержался от возгласа:
— Да это как склеп!
Перед Лоуренсом была не столько церковь, сколько каменный храм.
Знакомый внешний вид, но совершенно другая атмосфера. Лоуренс зашел через распахнутые двери внутрь помещения, где сколько-то человек совершали утренний молебен.
Одного взгляда на вход в церковь достаточно, чтобы понять, насколько она богата. Внутреннее убранство церкви должно создавать впечатление древности, иначе ее не будут уважать; но вход — дело иное. Когда ступени и двери портятся от потока людей, процветающая церковь тратит деньги на их починку. Выпячивание богатства в чистом виде.
Здешняя церковь, несмотря на поток входящих и выходящих людей, щеголяла превосходными вытесанными из камня ступенями.
Совершенно ясно было, что ренозская церковь деньгами не обделена.
Ну а что насчет ее расходов?
Лоуренс огляделся в поисках подходящего местечка.
Между церковью и тремя стоящими рядом мелкими домишками вглубь квартала уходил проулок. Совсем недалеко пройти по этому проулку — и окажешься в месте, до которого (и до обитателей которого) не доходят ни городская суета, ни солнечный свет.
Когда Лоуренс шел проулком, никто на него даже глаз не поднял.
Да, понадобится сильное заклинание, чтобы вывести их из этого сна.
— Да пребудет с тобой благословение Господне, — обратился Лоуренс к одному из них.
Прежде трудно было судить, этот человек спал или был мертв, но сейчас его глаза распахнулись.
— Хнн! …Ох. Милостыню не даешь, да? — в его голосе смешались предвкушение и разочарование.
Лоуренс оглядел мужчину от головы до пят — явно не служитель Церкви.
Протянув ему кусок еще теплого ржаного хлеба, Лоуренс с лучшей своей деловой улыбкой произнес:
— Милостыни не будет, боюсь. Я хочу задать несколько вопросов.
При виде хлеба лицо нищего залилось краской. Похоже, он не из тех, кто будет препираться по мелочам.
— Черт подери, спрашивай что хочешь.
Он пожирал хлеб со скоростью, удивившей даже Лоуренса, привычного к обжорству Хоро, затем ухмыльнулся во все зубы.
— Насчет церкви, — пояснил Лоуренс.
— Чего желаешь узнать? Сколько любовниц у настоятеля? Кто отец ребенка, которого недавно родила монашка?
— Это все очень интересно, но нет. Я хочу узнать, сколько хлеба эта церковь печет.
Разумеется, церковь не пекарня. На самом деле Лоуренс интересовался, сколько хлеба церковь раздает нуждающимся. Существовали церкви и монастыри, у которых было настолько плохо с деньгами, что они вообще прекращали этим заниматься, но большинство все-таки раздавали хлеб в зависимости от степени преуспеяния.
И, конечно, получатели этого благодеяния были прекрасно осведомлены о состоянии церковной кухни.
— Хех, давненько меня об этом не спрашивали.
— О?
— Вот раньше — торговцы вроде тебя все время подходили и спрашивали. Хочешь узнать, как идут дела у тутошней церкви, да? Похоже, она сейчас не завлекает людей так, как раньше. Думаю, Господу надо бы получше стараться.
В торговле ходила поговорка: «Смотреть на ноги». Означала она — смотря на противника, нужно не только выискивать его слабые места, но оценивать положение в целом.
Так кому же и смотреть на ноги, как не нищим — людям, которые целыми днями лежат и мимо которых проходят ноги горожан?
Иногда города изгоняли всех нищих сразу, потому что те, кто у власти, боялись, сколько же знают эти люди о состоянии их сундуков.
— Я во многих городах был, но тутошняя церковь лучше всех. Она, может, и не очень много раздает хлеба и бобов, зато они всегда хорошие. Хотя…
— Хотя? — повторил Лоуренс.
Нищий закрыл рот и почесал щеку.
У нищих была своя иерархия. Те, кто находился ближе к входу в церковь, где легче было просить милостыню, знали больше других.
Лоуренс извлек две дешевых медных монетки и протянул нищему.