Волчица в засаде
Шрифт:
— Не додумался! — буркнул Давыдкин.
— Я и говорю, баран! — желчно сказал Штырь.
— Да какая разница, в какой бы он подъезд зашел? — вклинился в разговор четвертый голос. — Главное, он знает дом. Спроси, где алкаш Сашка живет, любой покажет.
— Тоже верно, — согласился Арго. — В общем, как ни крути, а мужика кончать придется.
— И все из-за тебя, гнида! — рявкнул Штырь.
Я открыл глаза. В комнате, где я находился, почти не было мебели. Штукатурка на потолке облупилась, обои облезли, двери и рамы не красились со дня сдачи здания в эксплуатацию. Я лежал на
— Очухался? — Арго повернулся ко мне и, сложив на груди руки, прислонился к стене.
— Вашими молитвами, добрый человек! — Я взялся рукой за трубу, шедшую к батарее, приподнялся и сел на полу. — А чего это ты мою куртку напялил? — спросил я у Санька.
Давыдкин любовно огладил мою добротную кожаную куртку и изрек:
— Она скоро будет тебе ни к чему, а мне еще пригодится.
Компания коротала время за выпивкой, и мое появление в подъезде прервало застолье. Возобновляя дружескую попойку, мордатый потянулся к импровизированному столику, сооруженному из куска фанеры и табурета, и взял бутылку водки.
— Зачем тебе куртка, Санек? За гроши же пропьешь или с пьяного снимут, — сказал он, разливая водку в стаканы.
— Бахус правду говорит, — изрек длинный, очевидно, прозванный Штырем за свою худобу и рост. — Не по Сеньке шапка. Сними куртку, я ее барыгам загоню. Будут хоть какие-то бабки, а то сидим на мели и все из-за этой сучки! — он метнул злобный взгляд в сторону Элки.
Бахус выпил водки и, морщась, укоризненно сказал:
— Сколько раз я просил не называть меня так! Ну чего ты, ей-богу, как маленький, дразнишься!
Я невольно усмехнулся: мордатый действительно смахивал на бога виноградарства, каким его изображают на картинках, — и сказал:
— Но вы, наследнички! Нехорошо при живом хозяине вещи делить.
— Заткнись! — рявкнул Штырь и приказал Давыдкину: — Скидывай, давай, кожанку!
Санек неохотно снял куртку и швырнул ее на колени длинному. Тот не спеша выпил водку, поставил стакан на столик и движениями опытного щипача проверил карманы куртки, достав из них деньги, «сотку» и открытку. Деньги Штырь сунул в карман своей рубашки, затем раскрыл открытку и вместе с Бахусом принялся рассматривать рисунки. Подошел к приятелям и Арго.
— Неплохо нарисовано, — выразил он свое отношение к творчеству Наташи. Надо сказать, Арго вел себя с достоинством, не то что шавка Штырь. И, как мне казалось, занимал в этой компании главенствующее положение. К его мнению прислушивались. — Только мы на портретах какие-то дефективные. Кто рисовал?
— Та девка, что вместе с ним была. Я тебе про нее говорил. Она художница.
Арго вскинул ко мне глаза.
— Откуда она нас знает?
Я молчал.
— Отвечай! — прорычал парень.
— Да ясно откуда, — поигрывая «соткой», заявил Штырь. — Это ж та девка, у которой на даче Элка ошивалась. Когда мы махались с этим фраером на поле, она в огороде стояла и наблюдала. Больше срисовать нас некому.
— Она? — спросил меня Арго, а поскольку я продолжал помалкивать, задал следующий вопрос: — Где она сейчас?
— Домой поехала, — сказал я.
— Врет он все, — Давыдкин с подобострастием заглянул в глаза Арго. — Не могла она его бросить и уехать, Женя. Роман у них. Я видел, как они обнимались.
Я провел ладонью по разбитому лицу, затем вытер ладонь о свитер и сказал:
— Дурак ты, Санек! Я с художницей два дня как знаком. Какой у нас может быть роман. Это мы перед тобой любовную парочку разыгрывали, чтобы правдоподобно выглядело все то, что я тебе в пивнушке наплел. — Я взглянул на Арго и, желая замять разговор о Наташе, сказал: — Давыдкину я крупную сумму денег обещал за то, что он сведет меня с тобой. Аванс он уже получил, работу выполнил, так что заплатите ему из моих бабок, которые к себе в карман Штырь засунул.
— Продал! — взбеленился длинный, пропуская мимо ушей мою просьбу заплатить Давыдкину. — Продал, паскуда, нас за бабки!
— Ладно, хватит орать! — прикрикнул Арго. — Вы что, не понимаете, что он всех нас перессорить хочет, да девку выгородить. — Он повернулся к Давыдкину: — Иди, Санек, к входной двери, да понаблюдай в глазок за подъездом. Если появится художница, дай нам знать, и мы втащим ее в квартиру. Если нет, ее счастье, жива останется. А рисунки ее мы на память заберем. Мне мой портрет нравится.
Провинившийся Давыдкин, довольный тем, что легко отделался от компании Арго, юркнул за дверь, компания вновь стала разливать в стаканы водку, а я заявил:
— Послушайте, мужики, что все это значит? В чем мы провинились, что вы решили нам с Элкой суд Линча устроить?
Арго хлебнул водки и, закусывая огурцом, насмешливо заметил:
— А ты разве не знаешь?
Я пожал плечами:
— Откуда же я могу знать?
— Что ж, эта стерва тебе ничего не сказала? — он кивнул в сторону девушки.
— Абсолютно!
Арго поставил стакан на столик и сказал длинному:
— Ну-ка, Штырь, просвети Игорька. Все равно он не жилец на этом свете.
Парень встал, бросил куртку и мобильник в кресло, подошел ко мне. Несколько мгновений он разглядывал мою персону, растягивая в гнусной улыбке свой лягушачий рот, потом неожиданно развернулся и со всей силы пнул меня по бедру. Запомнил гад ударчик. Ногу мою мгновенно свело судорогой, я взвыл.
— Вот теперь в расчете, Игорек, — затем ударил ногой второй раз. — А это за то, чтобы не грозился хребет переломать! — Штырь оглянулся на Арго: — Все рассказывать?