Волчицы из Машкуля
Шрифт:
— Черт побери! — заворчал человек в синей шапочке. — Мой юный друг, вы, наверное, слишком важный господин, раз не можете сами отвести лошадь в конюшню? Ну, что же, мы обслужим вас как надо.
— Делайте что хотите, — сказал Мишель, — но прежде ответьте на мой вопрос.
— Спрашивайте, — произнес мужчина, скрестив на груди руки.
— Я бы хотел встретиться с папашей Эсташем, — вполголоса произнес Мишель.
Несмотря на то что Мишель говорил очень тихо, мужчина сделал предостерегающий жест, подозрительно огляделся по сторонам и, хотя рядом не было никого, кроме малышей, державших за спиной ручонки и с наивным любопытством разглядывавших молодого крестьянина, торопливо подхватил поводья и повел лошадь во двор.
— Я вам сказал, что хотел бы встретиться с папашей Эсташем, — повторил Мишель, слезая с лошади, когда мужчина в синей шапочке поравнялся с пристройкой, служившей «Рассвету» конюшней.
— Да я уже слышал, черт возьми! Но ваш папаша Эсташ не прячется у меня в сундуке с овсом. Впрочем, прежде чем вам ответить, где вы его найдете, я должен знать, откуда вы прибыли.
— С юга.
— А куда путь держите?
— В Рони.
— Тогда вам надо зайти в церковь Святого Спасителя. Там вы и найдете того, кого ищете. Отправляйтесь туда и постарайтесь говорить вполголоса на улице, господин де ла Ложери, если хотите достигнуть цели вашего путешествия.
— О, — заметил, удивившись, Мишель, — вы меня знаете?
— Еще бы! — ответил мужчина.
— Тогда отведите лошадь обратно.
— Будет исполнено.
Мишель опустил луидор в ладонь помощника конюха, который, казалось, пришел в восторг от неожиданной удачи и тут же предложил свои услуги; Мишель решительным шагом отправился в город. Когда он подходил к церкви Святого Спасителя, ризничий уже собирался закрывать двери. Урок, только что преподанный ему на постоялом дворе не прошел даром: теперь Мишель решил не спешить и сначала хорошенько оглядеться вокруг, а уж потом задавать свой вопрос.
Пять или шесть нищих, прежде чем сойти с церковной паперти, на которой они весь день просили милостыню, преклонили колени и совершали вечернюю молитву.
По всей вероятности, среди них и надо было искать нужного ему человека.
Папаше Эсташу было поручено окроплять верующих святой водой.
Найти его оказалось нелегкой задачей, ибо, кроме двух или трех женщин, закутанных с головой в ситцевые накидки, которые состояли из разноцветных кусочков, он увидел трех нищих, но никто из них не держал в руках кропила.
И любой из трех старцев мог оказаться тем человеком, кого искал Мишель.
К счастью, у Мишеля был опознавательный знак.
Взяв в руки веточку остролиста, по совету Берты прицепленную к шляпе, он уронил ее перед дверью.
Двое нищих оттолкнули веточку ногой и пошли своей дорогой, не обратив на нее ни малейшего внимания.
Зато третий, невысокий, худой и болезненного вида старец с выступавшим из-под черного шелкового колпака огромным носом, заметив на церковных плитах зеленые листочки, нагнулся и подобрал веточку, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
Мишель вышел из-за колонны.
Папаша Эсташ — ибо это был именно он — взглянул на Мишеля.
Не сказав ни слова, он направился к монастырской галерее.
Мишель понял, что недоверчивому папаше Эсташу было мало веточки остролиста и нужно еще сказать пароль. Пройдя за ним шагов двенадцать, он нагнал старика и обратился к нему со словами:
— Я прибыл с юга.
Нищий вздрогнул.
— И куда путь держите?
— В Рони, — ответил Мишель.
Нищий остановился, а затем повернул обратно.
На этот раз он направился в сторону города; незаметно подмигнув Мишелю, он дал ему понять, что согласен указать ему дорогу; Мишель, пропустив своего проводника вперед шагов на пять или шесть, пошел за ним следом.
Они вышли за церковные ворота и пересекли часть города; в ту минуту, когда они сворачивали в узкую и неосвещенную улочку, нищий задержался на несколько секунд у низкой и темной двери в садовой ограде, а затем продолжил свой путь.
Мишель хотел уже было последовать за ним, но тот, кивком указав ему на низкую дверь, исчез в темноте.
И только теперь Мишель заметил, что его провожатый просунул веточку остролиста, подобранную им в церкви, в железное кольцо двери.
Барон понял, что находился у цели своего путешествия.
Он поднял молоток и тут же опустил его.
На стук открылось оконце в двери, и показавшийся в нем мужчина спросил, что ему надо.
Когда Мишель повторил пароль, его провели в большую комнату с низким потолком, где у полыхавшего камина, поставив ноги на подставку для дров, сидел в домашнем халате и спокойно читал газету господин, которого Мишель видел в замке Суде в тот вечер, когда ужин, приготовленный для Малыша Пьера, достался генералу Дермонкуру, и которого во второй раз повстречал с ружьем в руках накануне боя при Ле-Шене.
Несмотря на свой самый что ни на есть мирный вид, у господина под рукой на столе рядом с чернильницей, бумагой и перьями лежали два двуствольных пистолета.
Он тут же узнал Мишеля и поднялся ему навстречу.
— Сударь, мне кажется, что я вас видел в наших рядах, — произнес он.
— Да, — ответил Мишель, — накануне боя недалеко от Ле-Шена.
— А где вы были на следующий день? — спросил с улыбкой человек в домашнем халате.
— На следующий день я сражался у Ла-Пенисьера, где был ранен.
Незнакомец отвесил поклон.
— Не окажите ли вы мне честь назвать ваше имя? — спросил он.
Мишель представился; мужчина в домашнем халате, заглянув в записную книжку, которую он вынул из-за пазухи, с удовлетворенным видом кивнул и, повернувшись к молодому человеку, спросил:
— А теперь скажите, сударь, что вас ко мне привело?
— Желание увидеться с Малышом Пьером и оказать ему услугу.
— Простите, но так к нему не приходят. Вы один из наших; я знаю, что могу вам доверять; но вы должны понять, что, если в дом, до сих пор, к счастью, ничем не выделявшийся среди других, будут наведываться частые гости, полиция почует неладное. Поделитесь со мной вашими планами, а я сообщу ответ, только вам придется немного подождать.