Волчий корень
Шрифт:
Степаныч всегда надеялся на Карманова. Не верил он теперь лишь в РУВД.
– Выходит, у них там подобие раскола?
– Ничего подобного! Они едины как никогда! Недовольные ушли, а эти проводят в жизнь политику «партии». Бандиты в подполье. Задавили их менты. Вес не тот. Кому наркоту подсунут. Кому пистолет засвеченный. Попробуй, отмойся. Пока суть да дело, а время бежит. У них даже общак свой имеется, а прокурор, чтоб ты знал, ходит теперь под ними. Ты его знаешь. Докукин его фамилия. Тот ещё комбинатор… Короче, от них теперь один вред. Докукина Жидким зовут. Во все щели просачивается. Без вазелина…
– Теперь понятно, почему им сходит с рук. Перевёртыши…
– Как их ни назови – всё одно – чёрт лохматый! Но хватит об них. Что у тебя-то? Рассказывай…
Пришлось Степанычу пересказывать о себе полную историю, включая вчерашний день.
– Эдак они нас совсем упакуют, – закончил он. – Мы же ничего собой не представляем.
– Как это вдруг ничего?! Ты следак, я опер. Царев в ОМОНе служил. Неужели мы всё забыли?
– И что?
– Морду начистить, и то за счастье. За себя и за того парня, который в больнице лежит. Прямо сегодня…
Карманов поделился подобием плана. Встречаешь у квартиры, допустим, того же Бнатова и спрашиваешь, нет ли у него закурить. Главное – остановить. Потом бьешь по ушам, а когда свалится – пинаешь в селезенку. Можно и между ног, чтоб на баб не прыгал… Не приставят они к каждому «обиженному» роту охраны. Главное – собрать информацию: время работы, график дежурства, место жительства.
– И пороть, пороть, пороть… – заключил Карманов. – Хоть каждый день, потому что порка – святое дело, можно сказать. Не зря предки практиковали… Зато «шкура» станет дубовая, хотя и в рубцах! Что еще? Да, имеется еще один доброволец. От ФСБ, между прочим.
– Сегодня будет неудобно, – усомнился Степаныч. – Сегодня надо больного навестить.
– А никто не настаивает. Значит, говоришь, вечерком приглашал к себе?
… В седьмом часу Степаныч как штык стоял в вестибюле, выискивая в толпе Карманова. В расстроенных чувствах он уже решил подняться на пятый этаж, как услышал вдруг сбоку:
– Закурить не будет?
Рядом стоял сморщенный тип – прозеленел весь насквозь.
– Не курю, – великодушно произнёс Степаныч. – И вам не советую.
– Фильтруй базар… – угрожающе произнёс тип. Хорошо советовать, когда сам не куришь, но если ты куришь, то советы выглядят вызывающе.
Глаза у мужика налились кровью. Какой, однако, первобытный тип. Стоит рядом и не отходит. Второй к нему подошел и спрашивает:
– Долго нам ещё здесь торчать?
Степаныч второго где-то видел. Но где, не помнил.
– Неужели, не узнал, Степаныч? – спросил первый, щеря прокуренные зубы.
Карманов. Паразит. Разве так можно шутить!
– Идём к больному. Заждался, поди…
Втроём они поднялись на этаж и вошли гурьбой в палату.
– Куда так много? – визжала медсестра.
Курильщик вынул удостоверение и протянул: служебная необходимость, знаете ли. Нужно отдельное помещение. И сунул коробку конфет, чтобы не скучала ночью.
– В столовую пройдите, пожалуйста…
Посетители прошли.
– Пригласите Царева, пожалуйста, – велел Карманов. – Ходячий? Уже оклемался? Быстро, однако. Ждём…
А сам посудой гремит в портфеле.
Дверь открылась, в столовую заплыл Царев, присел к столу. Повезло, можно сказать, прошлой ночью. Хирург попался что надо. Мирового класса. Скоро швы снимут.
– Не торопись, – осадил его «курильщик». – Лечись как следует…
– А ты кто такой? Назовись.
– Карманов я. Неужели трудно понять?..
– Теперь узнал. По глазам… Блудливые они у тебя!
– Короче, тебе можно коньяк или нет? – перешёл к делу Карманов. – Как ты себя вообще чувствуешь?
– Хорошо чувствую. Наливай. Если чего, до палаты доползу.
Ему плеснули в граненый стакан. Больной выпил и закусил апельсином. Замечательно. Кровь побежала по жилам.
– В общем, лечись помаленьку. Не торопись, – учил старого молодой Карманов. – А мы примем меры. – Он ткнул пальцем в окно. – Слушай радио. Читай газеты. Может, ты мерзнешь здесь? Одеяло тебе принести?
Оказалось, не надо. Утром у него были зять с дочерью и внучка. Вот о ком позаботиться бы. Короче, наливай по второй…
Глава 5
Половина декабря ушла на подготовку. Вначале занялись транспортом. Одному следовало зарядить аккумулятор. Второму шины поставить зимние, чтобы не скользить как корова на льду. Подозреваемых набралось целых пятеро. И вот он настал день. Точнее, вечер. Бывшие менты, включая работника ФСБ Виноградова Евгения, сидели в машине у прокурорского дома и смотрели по сторонам. Курить нельзя. Можно лишь клювом слегка щелкать и моргать. Первым прокурора заметил Виноградов. Молодой. Зрение у него острое.
– Вот и Жиденький наш плывет, – сказал он обыденным голосом.
Жидкий вышел из машины и, косясь на стоящий в сторонке «уазик», направился к подъезду.
– Товарищ Докукин?! Вас к рации просят, – произнес молодцеватый голос.
У дороги стоял молодой человек и указывал в сторону «уазика».
Прокурор сверкнул глазами. Около дома застали, паразиты, – значит, что-то серьезное.
– Ну-ну… – бурчал он, приближаясь к автомашине. – Какие еще в районе проблемы?
Дальше ему разговаривать не позволили. Моложавый легонько поддал под локти, и Докукин сам собой оказался на заднем сиденье. Машина рявкнула и поскакала, затем свернула на проспект Ленинского Комсомола, миновала мечеть и свернула в сторону Горелого леса.
На руках у прокурора теперь были тугие наручники, а во рту внушительный кляп – такой большой, что от напряжения немело горло и челюсти. Влага постоянно набегала, и не было никакой возможности ее хотя бы сглотнуть. Попытка избавиться от слюны причиняла страдание. В животе урчало. Куда везут? С какой целью? Для чего он понадобился, и кто эти люди? Молчат. Ни слова не проронили.
Машина несется безлюдной дорогой. В салоне темно. Давно миновали и Горелый лес, и село Архангельское. По обочинам тянется сосняк, бетонные будки. Отсюда качают воду для города.