Волчий корень
Шрифт:
Подъехали к дому прокурора. Мутный хлопнул дверцей, скрылся в подъезде. И вскоре вернулся. Вновь бабахнул железом от расстройства чувств.
Народ в машине выжидающе смотрел на своего героя. А тот не спешил – пошли назад к такой-то матери. Утром разберемся. Старый козел не желает открывать. Может, нажрался и решил пошутить. Немудрено в таком возрасте…
Оперативная машина тронулась, набирая скорость.
– Высадите меня возле дома…
Он вынул из нагрудной кобуры пистолет, оттопырил губы и передернул затвор. Где вы, добрые старые времена, когда у прокурора из оружия
Мутный вышел из машины и покатился прочь, не закрыв за собой дверь, решительный и гордый. Настоящий Колобок…
Оперативная группа прибыла в дежурную часть с пустыми руками. Оперативный дежурный требует от группы первичный материал. Ведь прокурора ограбили, а не Ваню с Заречной улицы! Что дежурный утром представит начальнику? Голую запись в журнале? Оказывается, группа бессильна была что-то предпринять. Разберутся без них.
Утром Прахов «озадачивал» личный состав. За истекшие сутки произошел ряд случаев, в том числе один из ряда вон. Прокурора поставили на четыре кости. Во всяком случае, шли разговоры именно в таком направлении. Впрочем, сам чиновник говорил лишь о грабеже. И еще о том, что пришлось ему ночь напролет шествовать лесной дорогой.
По окончании совещания начальник РУВД направился к потерпевшему лично.
– Здравия желаю, Федор Петрович!
Федор Петрович не ответил. Он словно бы не слышал приветствия, зарываясь носом в бумаги.
Прахов подал для приветствия руку. Прокурор пожал ее, не вставая, и продолжил читать бумаги.
– Вопрос у меня, Федор Петрович…
– Ну…
– Как нам это дело проводить? Как грабеж или еще как-нибудь?
– Какой грабеж! Они же меня вывезли за город и бросили как собаку… Ноги до жопы истёр… Грозят… Не уйдешь по-хорошему – утопим… В прорубь, сказали, сунем, под лед… Не веришь – вот записка.
Докукин вынул из стола записку, подал Прахову, и тот побежал глазами по мятой бумаге.
«Господин Жидкий. Ваша должность требует самоотдачи. Но вы к этому неспособны. Мало того, что вы не в состоянии идти на жертвы, вы встали на путь укрывательства преступлений….»
Далее шел подробный перечень уголовных дел, не доведенных до конца под разными предлогами.
«Учитывая данные обстоятельства, – говорилось дальше, – просим вас в добровольном порядке покинуть пост, уступив место молодым. Должность прокурора района мог бы исполнять, допустим, Мутный (Поляков А.И.), действия которого во многом сдерживаются вами. У нас имеются основания полагать, что вы действуете из корыстных побуждений. Вина ваша для нас считается доказанной, поэтому наша сторона более не стеснена моральными убеждениями и другими предрассудками. Уйдите с должности мирно, не будоража общественность. Ваши вопли окажутся бурей в стакане воды! В противном случае будем вынуждены принять необходимые меры».
Прахов опустил бумагу на стол:
– Что же нам делать? У нас сообщение. И оно зафиксировано…
– А ничего! Заявление на увольнение подам!
– Не выйдет, Федя. Ты знаешь: у нас уходят в одном случае – по состоянию здоровья.
– Вот я и решил, что не могу больше…
– Поработай до лета, там решим, кем тебя заменить.
Докукин ошалело
– Убить обещались, – морщился прокурор. – Патроны из пистолета вынули, а мне отчитываться…
– Сколько тебе надо – ящик, два?
Докукин смиренно согнул голову.
– Такого, как ты, нам не сыскать, так что не рыпайся. Сиди и посвистывай. Денег мало? Добавим. А этих голубчиков мы вычислим. Здесь Мутный, возможно, замешан. А может, его приткнули, лишь бы мозги запудрить. Какие они из себя?
Прокурор взялся вспоминать. Однако, как ни напрягал память, кроме «рецидивиста», никого не вспомнил. Страшный, как пистолет. На вид – лет девяносто. Курильщик анаши и профессиональный алкаш в одном лице…
– Фоторобот можешь составить?
– Могу…
– Тогда мы тихонько начнем искать… Эксперта тебе пришлю…
Проговорил, встал и вышел, не прощаясь.
Минут через десять из РУВД прискакал эксперт с приспособлением для «художественных» работ. Вдвоем с прокурором они принялись «творить». В результате появился портрет: «Иван Грозный в последние годы жизни».
– Больше ничем не могу помочь, – говорил прокурор.
– Не густо, – отвечал эксперт, собирая в кучу принадлежности.
– Кстати, – вдруг вспомнил он. – Надо вам посмотреть по нашим фотоальбомам. Может, кого узнаете… Принести вам?
Прокурор согласился, думая о своем, наболевшем. Неспроста в него впились «наблюдатели», потому что есть за что уцепиться. Нужно лишь захотеть, и поплывет прокурор…
«Пусть приносит. А я буду опознавать потихоньку, – думалось прокурору. – Черта лысого тут опознаешь…»
Эксперт вышел, оставив прокурора один на один с невеселыми мыслями.
«Мутного просто так примостили, чтобы мозги запудрить, – думал Докукин. – Это же все равно, что против ветра… Но если тот в чем-то замешан, Докукин ему не завидует. С утра бегает по кабинетам, кости прокурорские моет, ишак беременный. Надо за ним присмотреть…»
Не успел обмозговать последнюю мысль, как загремел телефон.
– Слушаю…
– Как ваши ноги, господин прокурор? Кстати, надо бы отдохнуть – к чему такой энтузиазм? Может, вы хотите получить еще один орден?
– Прекратите шутить!
Прокурор удивился. Оказывается, он снова мог повышать голос.
– А никто и не шутит.
– Кто вы такие, чтобы я вас слушал?!
– Короткая же у вас память, Федор Петрович. Как на счет вашего заявления? Пора уж. Поверьте, со стороны виднее.
Сердце у прокурора трепыхнулось. Говорить мог кто угодно. В том числе по приказу Прахова. Решили старого мудака проверить на вшивость. Влип Федя.
Он решил прекратить разговор, бросил трубку и почувствовал, что даже слеза навернулась. Ослабел под старость на это дело.
Однако телефон вновь прозвенел.
– Извините, но я не закончил, – говорил тот же голос. – Нехорошо класть трубку во время разговора. Как нам следует вас понимать? Вы отказываетесь покинуть свой пост?
– Именно так! Вы меня правильно поняли!