Волчонок
Шрифт:
– Если кто-то не проявит к тебе уважения, скажи: я – человек Харальда-хёвдинга. Хотя, – добавил он, – вряд ли посмеют. Ты теперь одет не хуже боярича и при мече. Они ж не знают… – тут Харальд наклонился и шепнул Радиму на ухо: – Не знают, что тебе палка привычнее.
И захохотал.
Но Радим не обиделся. Тем более знал, что хёвдинг пошутил. Да и сказал правду. Радиму с палкой привычнее. А ещё привычнее – с луком. Который Радим прямо сейчас и собирался купить. Самый лучший.
На самый лучший лук денег, к сожалению, не хватило. Но и просто хороший был куда лучше, чем старый. Натянуть его Радим мог пока что только до щеки. Зато бил он на сто шагов и запросто пробивал кусок бычьей шкуры. Если, конечно, Радим попадал, а попадал он пока через раз. Ничего. Привыкнет и перестанет мазать.
Монеты у него ещё оставались, так что Радим решил перекусить. Вернись он на постоялый двор, где они остановились, поел бы бесплатно. Но хотелось почувствовать себя взрослым, богатым, самостоятельным.
Решил и не прогадал. Не потому что кормили в этой харчевне вкуснее, а потому что случайно подслушал разговор…
– …из Плескова боярышня, – сплетничали между собой две девчонки-подавальщицы. – Молоденькая совсем, одета богато – и всего с одним охранником! Ни старшего родича, ни холопки… А сама – важная-важная, что твоя княжна!
– А что за охранник? Небось, красавчик?
– Да ничего себе, по виду отрок дружинный.
– Так она сбежала с ним! – засмеялась другая.
– Если бы сбежала, так не потребовала бы на ночь отдельной клети. А охранник её улёгся у порога – не внутри, а снаружи.
– Да, непонятно. Ишь, смелая какая. Может, по каким-то тайным делам приехала?
Радим слушал болтовню, и его сердце сжималось от недоброго предчувствия. Молоденькая, смелая боярышня, важная, как княжна… Уж не Ольга ли?
«Нет, – сказал он сам себе. – Не может быть. Кто отпустит княжну в чужой город с единственным дружинником?»
А если… Если её опять похитили?
Радим подозвал подавальщицу.
– Опиши-ка боярышню, – попросил он.
Девка отвечала охотно. Радим ей понравился. Пусть и молоденький совсем, но видно же, что не простой. Гостью она описала подробно, особенно одежду – но ничего памятного Радиму. Ещё сказала, что боярышня юна, ликом миловидна, глаза синие, волосы светлые, голос звонкий, но строгий.
– А не был ли с ней кто ещё, кроме отрока-дружинника? – спросил Радим.
Девка задумалась. Потом проговорила неуверенно:
– С ней только дружинник. Но потом к нам заходили ещё шестеро. Латгалы, воины. И тоже про боярышню спрашивали. Только они не со мной, а с батюшкой говорили. Так что его спрашивай. Он сейчас на конюшне.
Радим расплатился, повесил за спину взятый со скамьи новый лук в налуче и отправился искать хозяина.
Нашёл. Однако говорить с Радимом тот отказался.
– Не знаю ничего, – буркнул он.
И отвернулся. Радиму показалось, что хозяин чего-то боится.
«Ну, не судьба, значит», – решил Радим и отправился к воротам.
…и там нос к носу столкнулся с Ершом.
Молодой разбойник Радима не узнал. Сразу не узнал. Даже посторонился, пропуская. А потом глаза его вспыхнули злой радостью. Ёрш клещом вцепился в Радимов рукав и заорал:
– Батя! Батя! Глянь, кого я словил!
Радим крутнулся на месте, ребром ладони сбив хват Ерша, отпрыгнул на шаг, выхватывая меч.
Глаза у Ерша выпучились, рот широко открылся, но новый вопль так и остался внутри.
Он сразу не заметил, что Радим вооружён по-воински, и теперь, увидев клинок, жутко перепугался.
Но отец уже был рядом и отпихнул сына в сторону.
Радима Угрюм тоже сразу не узнал. Но и когда узнал, в драку не полез. Они ж не в лесу. Не хватало ещё под княжий суд угодить.
– Ты это… Меч убери, – пробасил он. – Негоже людям без повода оружием грозить.
– Негоже свободного человека за руку хватать, – с вызовом ответил Радим.
И почему только раньше Угрюм казался ему таким страшным? Вот Волчья Шкура – да, этот страшный. А Угрюм… Угрюм просто здоровенный дядька.
– Эх-ма! Кого я вижу!
Нагиба. Вот же не повезло. Вся мерзкая ватажка тут!
– А я-то думал: нурманы тебя на кусочки порезали, – протянул Нагиба, буравя взглядом Радима, а особенно – его новый наряд.
«Дело плохо», – решил Радим. Пусть Угрюм и ничто против любого из нурманских воев. Но Радим-то не таков. Для Радима и Угрюма хватит с лихвой. А тут ещё Нагиба. И остальные…
Но сдаваться он точно не собирался.
– Нурманы приняли меня в хирд! – заявил Радим, не опуская меча.
– В хирд? Тебя? Харальд? – изумился Нагиба.
– Для тебя – Харальд-хёвдинг! Он здесь, в Изборске, – сурово уточнил Радим. И для убедительности добавил по-нурмански: – Теперь я – человек из хирда Харальда!
– Вот как…
На лице Нагибы, как по волшебству, вмиг расцвела добрая улыбка.
– Дай пройти, дурень! – велел он Угрюму. – Что растопырился посреди дороги?
Затем Нагиба повернулся к Радиму и угодливо сказал:
– Рад, что ты стал хирдманом, отрок! Рад, что Харальд-хёвдинг оценил тебя по достоинству! Он сейчас здесь?
Нагиба кивнул в сторону дома. Радим покачал головой:
– Не здесь. На постоялом дворе, что у пристани. Я сюда по делу зашёл.
– Ага, ага, – покивал Нагиба.
Задумался ненадолго и вдруг предложил:
– Позволишь угостить тебя, Радим-хирдман?
Радим собрался сказать, что только что поел. Но ему вдруг пришло в голову, что с Нагибой хозяин постоялого двора будет поразговорчивей.