Волчья звезда

Малинин Евгений Николаевич

– И еще одно... Совет внимательно изучил твой отчет о происшедшем в стае восточных рысей, и твои показания по этому делу... большинство настаивает на том, чтобы ты лег на Стол Истины.

Княжич стаи восточных волков замер на месте и, не оборачиваясь, переспросил:

– Совет мне не доверяет?

– Дело не в этом... – Голос Вершителя стал недовольным. – Я был против этого, потому что считаю тебя лицом незаинтересованным, не имеющим отношения к распре в стае восточных рысей. Более того, я думаю, что в сложившейся ситуации ты вел себя абсолютно правильно. И большинство со мною согласно. Однако многим кажется, что ты не совсем точно описал некоторые

моменты происшествия... видимо, из-за очень большой психологической нагрузки, и поэтому Совет просит тебя добровольно подвергнуться исповеди, чтобы он мог вынести справедливый приговор Извару. Ну и... сам понимаешь – я не хочу, чтобы хоть в ком-то из членов Совета посвященных оставались сомнения в твоих моральных качествах.

– Я выполню просьбу Совета... – повернувшись лицом к хозяину кабинета, проговорил Ратмир. – Моя память с того момента, как я оказался в лагере вожака стаи восточных рысей, до моего прибытия в Лютец будет передана в распоряжение Совета! – Дважды посвященный волхв мгновение помолчал и неожиданно спросил: – Ведь более ранний срез памяти, как я понимаю, Совет не интересует?

– Нет, не интересует! – подтвердил Вершитель. – Исповедь назначена на завтра, на час Волка, и будет проведена в малом исповедальном зале.

– Я понял, Вершитель! – склонил голову Ратмир и, поняв, что теперь разговор действительно окончен, вышел.

Оказавшись за дверью кабинета Вершителя, Ратмир вздохнул и отправился в свои апартаменты.

Требование Совета встревожило его. Опытный волхв, умеющий взглянуть в Прошлое, мог рассмотреть многое из того, что случилось с лежащим на Столе Истины. Некоторые из Смотрящих в Прошлое могли разглядеть до полугода жизни исповедовавшегося. Правда, это были только события, виденные им, его разговоры услышать было нельзя, разве что угадать что-то по движениям губ его собеседников, его мысли не читались... Но Ратмиру очень не хотелось, чтобы кто-то узнал, что он вопрошал Рок о судьбе какого-то ничтожного извержонка – это безусловно показалось бы странным любому Смотрящему в Прошлое и могло вызвать ненужные расспросы или интерес к Вотше!

Немного успокаивало то, что Вершитель обещал не копаться в его прошлом далее инцидента в стае восточных рысей, и все-таки дважды посвященный волхв не мог быть вполне спокоен. А значит, надо было принять кое-какие защитные меры! Хотя... вряд ли кого-то мог заинтересовать совершенно бесполезный... безвредный маленький изверг...

Вернувшись к себе, Ратмир прошел в небольшую личную лабораторию и, отодвинув в сторону одну из настенных панелей, задумчиво оглядел стоявшие на полках встроенного в стену шкафчика керамические баночки. Они были невелики и сильно различались по форме. Волхв точно знал, в какой из баночек какое снадобье находится. Он один это знал!

Минуту спустя он удовлетворенно кивнул, вернул стенную панель на место и отправился в свой небольшой кабинет – его ждали обычные занятия.

Вершитель, отпустив Ратмира, несколько минут задумчиво сидел в кресле. Затем, откинув голову на подголовник, он закрыл глаза и, сосредоточившись, мысленно позвал одного из членов Высшего совета:

«Остин, Ратмир дал добровольное согласие на исповедь. Я назначил ее на завтра, на час Волка. Думаю, что Совет не будет возражать, если в данном случае Смотрящим в Прошлое будешь ты – твое мастерство неоспоримо».

«Я согласен, Вершитель, но думаю, что нужно опросить всех членов Совета. Я из стаи северных волков, а значит, нахожусь в родстве, хотя и дальнем, с Ратмиром. Возможно недовольство...»

«Хорошо, я опрошу членов Совета», – несколько раздраженно ответил Кануг и разорвал мысленную связь.

В течение последующих двух часов Вершитель связался с большинством из членов Совета, и неожиданно выяснилось, что Остин оказался прав – девять из пятнадцати трижды посвященных, хоть и в мягкой форме, высказались за то, чтобы исповедь проводил «независимый» член Совета. Более того, двое назвали конкретную кандидатуру – Рыкуна из стаи восточных медведей. И тогда Кануг связался с Рыкуном:

«Большинство Совета предлагает выбрать для исповеди Ратмира человека, не связанного ни с волками, ни с рысями... Шавкан и Варяг предложили твою кандидатуру...»

«Я же сказал, что мне все равно, кто будет исповедовать этого волка! – перебил Вершителя Рыкун – как все медведи, он был не слишком тактичен. – И к тому же я недостаточно хорош как Смотрящий в Прошлое!»

«Но десять дней назад даже ты сможешь рассмотреть без труда!» – довольно резко возразил Вершитель.

Рыкун немного подумал и ответил:

«Хорошо, я проведу исповедь... Где и когда она назначена?!»

«Завтра в малом исповедальном зале, в час Волка».

«В час Волка?.. – В мысли медведя просквозила насмешка. – Так пусть волк не опаздывает!»

На следующий день, незадолго до окончания часа Змеи, Ратмир, одетый в одну лишь темную накидку, появился в малом исповедальном зале университетского храма. Небольшой, площадью всего около двадцати квадратных метров, зал был пуст и погружен в полумрак. Посредине располагалось прямоугольное возвышение, изготовленное из цельного куска редкого, угольно-черного обсидиана, верхняя грань которого была тщательно отполирована и сквозь нее явно проступала багряная иризация. Стены и потолок зала были также облицованы полированным обсидианом бурого цвета, и только поверху, под самым потолком бежал причудливый мозаичный орнамент, выполненный из мелких кирпично-красных пластин. В совершенно затемненных углах зала стояли высокие, вырезанные из черного обсидиана светильники с широкими чашами.

Впрочем, Ратмир недолго рассматривал убранство зала, во-первых, потому что уже давно и достаточно хорошо знал его, а во-вторых, почти сразу же, как только он вошел, раздался зычный, тяжелый голос, произнесший ритуальную фразу:

– Ты тот, кому не дает покоя прошлое?!!

Дважды посвященный волхв склонил голову и ответил также одной из положенных фраз:

– Я покоен, и мое прошлое светло и прозрачно!!

– Значит, ты можешь лечь на Стол Истины таким, каким пришел в этот Мир! – торжественно, но с некоторым излишним напором провозгласил голос, и Ратмир с удивлением понял, что исповедь будет проводить не трижды посвященный Остин. Более того, он не мог определить исповедника по голосу, хотя и отметил, что тот, похоже, не слишком опытный Смотрящий в Прошлое.

Однако во время ритуала исповеди исповедуемому не позволено было задавать вопросы, а потому княжич-волк одним движением плеч сбросил с себя накидку и, оставив ее лежать на полу, спокойно улегся на черную полированную поверхность камня.

Прошло несколько секунд, и вдруг от бурой стены отделилась высокая, чуть сутуловатая фигура, облаченная в глухой, просторный плащ с глубоким капюшоном. Цвет плаща настолько точно совпадал с бурым цветом стены, что в полумраке зала фигуру исповедника разглядеть было невозможно. Хотя Ратмир и не пытался это сделать, он неподвижно, расслабившись, лежал навзничь на Столе Истины, спокойно ожидая начала церемонии.